Глава 1. Как работает наука

Для того, чтобы ум мог заниматься такими предметами мышления надлежащим образом, недостаточно уединения, но требуется компания наших ближних и беседа с ними[20].

Дэвид Юм “О написании эссе” (1777)[21]

Наука – это социальный конструкт.

И прежде чем из-за этой фразы вы отшвырнете книгу, позвольте объяснить, что я имею в виду. Я употребляю это выражение не в том смысле, в каком его используют крайние релятивисты, постмодернисты, поборники антинауки и прочие, кто полагает, что реального мира не существует, что наука – лишь один не так чтобы особенный способ узнать об этом или даже что наука – это просто один из “мифов” среди многих других, в которые мы могли решить верить[22]. Наука вылечивала болезни, картировала мозг, прогнозировала климатические условия, расщепила атом – это лучший из имеющихся у нас методов для выяснения того, как работает вселенная и как подчинить ее нашей воле. Другими словами, наука – это лучший способ приближения к истине. Разумеется, мы никогда не достигнем конца пути – достаточно беглого взгляда на историю, чтобы увидеть, сколь высокомерно было бы утверждать, будто какие-либо факты неопровержимы и неизменны. И все же для постепенного продвижения к большему знанию о мире лучше научных методов нет ничего.

Однако одними этими методами нам прогресса не достичь. Недостаточно в одиночку сделать какое-то наблюдение в своей лаборатории, вы должны еще убедить других ученых в том, что открыли нечто реальное. И вот тут-то и начинается социальная часть. Философы уже долго обсуждают, насколько важно для ученых показывать коллегам-исследователям, как они пришли к своим выводам. Вот как это сформулировал Джон Стюарт Милль[23]:

Даже при изучении природы, и здесь всегда возможны различные объяснения одних и тех же фактов, возможна теория геоцентрическая и теория гелиоцентрическая, возможна и теория флогистона, и теория кислорода, – и чтобы признать какую-нибудь из них истинной, надо доказать, что другая не есть истина, а пока это не доказано или пока мы не знаем, как это доказывается, то, признавая одну из них истинной, не знаем, значит, оснований мнения, которого держимся[24].

Поэтому ученые работают в командах, путешествуют по миру с лекциями и докладами на конференциях, дискутируют друг с другом на семинарах, организуют научные общества для обсуждения результатов исследований и – что, пожалуй, самое важное – публикуют свои результаты в рецензируемых журналах. Эти социальные аспекты – не преимущества профессии и не просто товарищество. Они представляют собой научный процесс в действии – беспрерывную череду коллективных актов: тщательно изучить, поставить под сомнение, проверить, уточнить и выработать консенсус. Хоть это и кажется на первый взгляд парадоксальным, но именно субъективный процесс науки и порождает ее беспримерную степень объективности[25].

Вот в каком смысле наука является социальным конструктом. Всякое утверждение о нашем мире может быть названо научным знанием только после того, как оно пройдет эту общественную проработку, которая призвана отсеивать ошибки и упущения и давать возможность другим ученым судить, достойно ли новое открытие звания надежного, достоверного и важного. Благодаря тому, что каждое открытие прогоняют через такую полосу препятствий, конечные продукты научного процесса – публикуемые рецензируемые статьи – наливаются порядочной силой для общества. Мы говорим: это наука, а не просто шаблонная фраза, или болтовня, или чье-то мнение.

Социальная природа науки вместе с тем имеет и слабые места. Поскольку ученые так сильно сосредоточены на попытках убедить своих коллег, что подразумевает прохождение результатов исследования через этап рецензирования и дальнейшие шаги вплоть до публикации, им очень просто позабыть о настоящей цели науки – приближать нас к истине. А поскольку ученые еще и человеческие существа, способы, которыми они стараются убеждать друг друга, не всегда в полной мере рациональны или беспристрастны[26]. Если мы не будем особенно внимательны, научный процесс может пропитаться несовершенствами самого человека.

Эта книга посвящена тому, как мы уделяли недостаточно внимания научному процессу. Тому, как мы в итоге очутились в ситуации, когда научная система не просто не учитывает наши человеческие слабости, но еще и усиливает их. В последние годы стало донельзя очевидно, что рецензирование отнюдь не гарантирует корректности и надежности, как ему положено, а публикационный процесс, который должен быть оплотом науки, превратился в ее ахиллесову пяту.

Однако чтобы понять, как же научная публикационная система так испортилась, сначала нам нужно узнать, как ей надлежит работать в отлаженном состоянии.

Представим, что вы хотите заняться наукой. Первым делом вам придется проштудировать научную литературу. Она представляет собой обширнейшую коллекцию журналов для специалистов, изданий, которые служат главными источниками нового научного знания. Идея периодических изданий, где ученые могли бы делиться результатами своей работы, восходит к 1665 году, когда Генри Ольденбург из Королевского общества Великобритании опубликовал первый номер журнала, приведем его полное заглавие, Philosophical Transactions: Giving Some Account of the Present Undertakings, Studies, and Labours of the Ingenious in Many Considerable Parts of the World (“Философские труды, дающие некоторый отчет о нынешних начинаниях, исследованиях и трудах гениальных людей во многих значительных частях мира”)[27]. Идея состояла в том, чтобы эти гениальные ученые могли присылать письма с описанием своих деяний для ознакомления заинтересованных читателей. До того ученые либо трудились в одиночку в угоду богатым правителям или частным покровителям и организациям (и их научные изыскания часто воспринимались скорее как некие салонные фокусы, чем как попытка найти истину) и издавали отдельные книги, либо формировали кружки единомышленников, которые обменивались письмами. Из такого вот клуба по переписке и выросли организации вроде Королевского общества[28].

Первые номера журнала Ольденбурга больше напоминали своеобразный вестник, где описывались недавние эксперименты и открытия. Скажем, в первом выпуске первого тома натурфилософ и энциклопедист Роберт Гук рассказал о самом первом наблюдении предположительно Большого красного пятна на Юпитере. Заметка вся целиком была такой:

Гениальный мистер Гук несколькими месяцами ранее поставил своего друга в известность о том, что несколько дней назад, как он сказал (а именно 9 мая 1664 года, около девяти часов вечера), он наблюдал в великолепный двенадцатифутовый телескоп маленькое пятно на наибольшем из трех более темных поясов Юпитера и что, время от времени поглядывая на него, обнаружил, что за два часа оно переместилось с востока на запад примерно на половину диаметра Юпитера[29].

Журнал существует и по