— Кстати, — спросил я у девушки, — что производит ваш завод?

— Не знаю. Какие-то штуки.

— Это же градообразующее предприятие, как можно не знать, чем оно занимается?

— Я никогда не собиралась там работать.

— Я слышал, что особого выбора тут нет.

— У отца свой бизнес. Я останусь в нём.

— И что за бизнес, можно спросить?

— Нет.

— Почему?

— Ответ ничего не прояснит, но всё сильно запутает. А вам, на самом деле, не интересно, вы просто из вежливости спросили.

— Как угодно, — не стал настаивать я. — Ты же знала, что саквояж пропал?

— Догадывалась. Хотела проверить.

— Не хочешь пояснить?

— Нет.

— Этот ответ тоже всё запутает?

— Именно. Спасибо вам, я побежала, мне пора…

***

— Здравствуйте, — сказал посетитель.

Один в пустом баре, подростки как будто испарились, Швабра тоже. Он сидит у стойки, смотрит на меня пристально, и голос у него бархатный, сильный и глубокий. Кажется, я догадываюсь, кто меня посетил.

— Обычно я не хожу в бар. Но решил, вот, познакомиться. Я городской судья.

— А я городской бармен. Что будете пить?

— С удовольствием выпил бы стаканчик хорошего бренди.

— Сию минуту, — я достал бокал-тюльпан, налил треть, поставил перед ним.

Судья поднял его за ножку, погрел в ладонях, взболтнул золотистый напиток, понюхал, удовлетворённо кивнул.

— Как вам город?

— Обязательно начинать так издалека?

— Это не праздный интерес и не пустая вежливость, но как хотите. Перейдём к более насущным вопросам. Молодой человек, который устроил сегодня драку. У меня уже есть заявления от родителей пострадавших школьников.

— И сильно они пострадали?

— Нет, пара синяков, не более. Но дело, как вы наверняка понимаете, не в этом. Моя функция как муниципального судьи — защищать интересы горожан. В данном случае мы имеем дело с асоциальным типом, который уже дважды демонстративно и публично нарушил закон.

— Но вы почему-то пришли ко мне.

— Вы не считаете необходимым принимать участие в его судьбе?

— Ни в малейшей степени.

— Никакого сочувствия?

— Нет. Хоть с кашей его съешьте.

— Надо же. А у директора завода, сложилось о вас мнение как о человеке эмпатичном. Эта ваша уборщица, детские полдники, общение с учительницей… Он ошибся?

— Целиком и полностью.

— Вы, получается, прагматик?

— Абсолютный.

— Что ж, тем лучше. Я и сам не сторонник эмоциональных решений. С прагматиками проще договориться.

— О чём?

— Видите ли, Роберт, налицо некий конфликт интересов. Незначительный, но создающий определённые неудобства. Дело в том, что у нас маленький тихий город…

— …С большим тихим моргом, — подумал я про себя.

— …и мы, скажем так, не хотим привлекать к нему внимание. Особенно сейчас, когда до сентября осталось всего несколько дней. Этот неприятный молодой человек, который сейчас сидит в участке, по всем правилам должен быть арестован, осуждён и посажен в тюрьму. Весьма надолго. Это было бы со всех сторон правильно, потому что такие, как он, неизбежно оказываются однажды в местах заключения, и чем раньше они туда попадают, тем меньше вреда успевают нанести. В общем, в этом мой долг как судьи.

— И в чём проблема?

— В том, что мне пришлось бы передать его федеральным властям. А мой долг как одного из значимых горожан — избегать негативного внимания к городу. Мы же не хотим, чтобы о городе сложилось мнение как о месте, где процветает бытовой криминал? Это плохо для репутации. Отсюда и конфликт интересов. Как судья, я должен осудить этого молодого человека по всей строгости. Но, как один из отцов города, я бы предпочёл не доводить дело до суда.

— Уже пора переходить к объяснению, почему вы обсуждаете это со мной, — сказал я, тщательно протирая стаканы.

— Я хотел бы предложить вам внести за него залог.

— Зачем?

— Это компромисс. Тогда я смогу перенести слушание его дела на… Да хоть на октябрь. Не можем же мы держать его всё это время в участке? Там даже туалета нет.

— Нет, мне это зачем? Почему я должен платить своими деньгами за совершенно постороннего человека?

— Это залог, он вернётся после суда. А до тех пор мы можем пересмотреть местное налогообложение в отношении вашего бизнеса, — он показал рукой на пивной кран. — Предоставить определённые льготы. Ну, и моя благодарность тоже чего-то в этом городе стоит!

— Мне доводилось слышать, что судьям предлагают взятки. Но впервые мне предлагает взятку судья…

— Юриспруденция — путь компромиссов! — рассмеялся он. – Надеюсь, вы будете вести себя правильно.

Глава 11. Депутатор Виски

— И как он там? — спросил я вернувшуюся из полицейского участка Швабру.

— Как всегда, босс. Не стал лучше выглядеть или пахнуть. И не поумнел, если ты на это рассчитывал. Но пирожки съел, твоя совесть может быть спокойна.

— Откуда у меня совесть? — удивился я.

— А у тебя нет?

— Мне не положено. Совесть — это вид ответственности. Она нужна участникам действия. А я просто смотрю. И протираю стаканы.

— Ничего не поняла, босс. Или это чушь какая-то, или я дура. Нет, не говори, какой вариант правильный. Пойду лучше отмывать сортир, а то все такие умные, что поссать ровно не могут.

— Погоди, — остановил я её, — скажи, а что ваш завод производит?

— Без понятия, босс. Меня от одной мысли о нём блевать тянет.

— У тебя же там брат работает, так?

— При мысли о нём блевать меня тянет ещё сильнее.

— А мать? Тоже работает?

— Уже нет. Доработалась. Сидит дома и смотрит телевизор. Без звука. Сутками. Так что, босс, я не знаю, что делают на нашем чёртовом заводе. Мать не помнит даже как меня зовут, а брат слишком тупой для таких сложных вопросов.

— А сколько лет твоему брату?

— Двадцать три. Физических. Но я уже в пять была умнее, чем он сейчас. И в год — чистоплотнее.

— А я слышал, что тут всем молодым по семнадцать…

— Не лез бы ты в это, босс.

— А я лезу?