Ин замолчал. Внизу безразлично шумела вода.

— Кажется, тебя всегда захватывало волшебство и разные чудеса. Я не маг, но попросил друга помочь мне, смотри.

Ин прикоснулся в особом порядке к лепесткам лилии, и цветок будто бы ожил. Бутон отделился от стебля и, медленно кружась, взмахивая лепестками, словно крыльями, начал опускаться в бурную реку. Ин не отрывал взгляд от лилии и не заметил, как оказался на мосту не один.

— Это что, сука, за выкрутасы?

Ин слегка повернул голову и боковым зрением отметил, что к нему приближалось трое мужчин. Не спеша он убрал в сумку книгу и в последний раз взглянул вниз, где цветок лилии уже поглотили буруны вод.

Троица приблизилась к Ину. Вперёд других шагнул низкий и тощий тип. Одежда на нём была грязной, а дыхание смердело дешёвым отвратительным алкоголем. Его приятели мало чем отличались от него самого и ещё меньше отличались друг от друга. Поношенные рубашки, протёртые местами штаны и глупые улыбки, застывшие на физиономиях. Разве только мускулов на костях у этих двоих было больше.

— Какого хрена ты тут вытворяешь? — повторил вопрос тощий.

— Я уже собираюсь уходить, — сказал Ин и попытался шагнуть мимо мужчины.

— Э, никуда ты не пойдёшь. Я видел, как ты колдовал. Ты что, не знаешь, что мы здесь не любим траханых колдунов?

— Я уйду. И здесь не будет никаких колдунов.

— Эй, так ты что, нездешний? То-то, я смотрю, разодет как-то по-богатому.

Одежду Ина можно было назвать богатой только за то, что на ней не было дыр и заплат, но своего случайного собеседника советник явно не смог бы переубедить.

— Парни, поучим этого колдунишку законам нижних кварталов?

За спиной худого раздались нестройные смешки, и двое парней, похрустывая костяшками пальцев и шеями, подошли ближе, вставая перед Ином полукругом.

— Ну-ка, гони сумку! — худой резким движением попытался ухватить за лямку торбу Ина.

Но Ин попросту ударил сверху по руке, и задира не дотянулся до цели.

— Ах ты, сука! — разъярился худой и толкнул Ина.

Ин отступил на пару шагов назад и положил торбу рядом с парапетом. Советник сжал кулаки перед собой и стал ждать первой атаки. Она пришла справа. Один из крепких мужиков самым примитивным образом попытался ударить Ина в лицо. Ин перехватил его руку, когда она прошла примерно половину пути, сделал полшага в сторону и крутанулся в вольте. Его соперник, получивший ускорение вдобавок к инерции движения, не удержался на ногах и рухнул всем телом на каменную кладку моста.

А Ин уже встречал следующего врага. Это был худой, который попытался толкнуть Ина двумя руками. Ин схватил его за запястья и резко дёрнул вниз, выставляя навстречу колено. Худой врезался в колено носом и, застонав и схватившись за лицо руками, упал на задницу. Оставался ещё один, но он оказался немного хитрее дружков. Пока Ин расправлялся со вторым соперником, третий мужик успел обойти его и напал сзади. Он сгрёб Ина в медвежьи объятия, лишив возможности двигать руками.

— Я держу, держу его!

Мужик явно ждал, что поднимется худой тип и врежет Ину, неспособному теперь оказать сопротивление. Но худой всё ещё сидел на камнях и зажимал руками разбитый нос. Из его глаз текли слёзы, а между пальцев сочилась кровь.

— Держи! — подал голос первый мужик, который, кажется, готов был вернуться в бой.

Ин попытался расцепить руки, сжатые в замок на его груди, но лишь почувствовал, как те обхватывают его ещё сильнее. Тогда он взглянул вниз, прицелился и со всей силы наступил на ногу своему сопернику. Тот вскрикнул от боли, а Ин сначала слегка согнул колени, а затем резко выпрямился и ударил затылком в лицо противнику. Захват тут же ослаб, и Ин присел, одновременно с этим нанеся удар локтем неприятелю в пах. От такого его враг потерял всякое желание продолжать драку, сперва согнувшись пополам, а затем и вовсе завалившись набок.

Казалось бы, вид двоих избитых друзей должен был заставить задуматься о целесообразности продолжения драки единственного оставшегося на ногах задиру, но он либо не был обременён сложными мыслительными механизмами, либо злость и желание отомстить за приятелей перевешивали всё остальное. И он ринулся на Ина всё с тем же упрямством и прямолинейностью. Ин избежал первого удара, шагнув назад, так же он ушёл от второго, а под третий удар советник поднырнул, чтобы провести контратаку кулаком снизу в челюсть. Нападавший охнул, будто бы удивлённый произошедшим, и мешком, что лишился опоры, рухнул на мост.

Ин поморщился и потёр ушибленные костяшки пальцев, после чего подобрал свою сумку и бросил последний взгляд на реку внизу.

— Прости за это, Витма… Мне пора на совет. До встречи.

***

— Моя королева, просыпайтесь. Совет соберётся через час.

Голос слуги, разбудившего Гвелесту, доносился до её сознания будто бы из глубокого колодца. Она с трудом разлепила глаза, которые едва успела сомкнуть. На лбу словно лежало что-то тяжёлое, а лицо ощущалось слегка опухшим. Усилием воли Гвелеста заставила себя оторвать голову от подушки и сесть. Слуга тем временем раздвигал плотные занавеси на окнах, впуская внутрь комнаты солнечный свет. Яркий луч коснулся лица королевы, и она поморщилась.

— Спасибо, Веквур, — широко зевнув, поблагодарила она.

Слуга поклонился и покинул покои правительницы. От умывальни в углу комнаты поднимался пар — вода была уже горячей и ждала, когда государыня займётся утренним туалетом.

Умывшись, Гвелеста почувствовала себя чуточку лучше. Она расчесала вьющиеся каштановые волосы и, убрав пряди с лица, закрепила их на затылке при помощи шпилек. С раннего детства Гвелеста привыкла сама ухаживать за собой и, взойдя на престол, не пожелала изменять привычкам. Королева надела нижнее и верхнее платье и завершила приготовления лёгким макияжем, который придавал глубину серым глазам и подчёркивал идеальную форму губ. Но, даже закончив приводить себя в порядок, она никак не могла подавить зевоту. Поэтому, стоя перед зеркалом и проверяя, что её талисман, висящий на тонкой серебряной цепочке, скрыт под одеждой, раз за разом наблюдала свой широко распахнутый рот. Однако делать было нечего: совет семи собирался каждую неделю именно в этот день. А Гвелеста ещё в самом раннем возрасте, только взойдя на престол, твёрдо решила, что королевская корона несёт за собой большую ответственность, а не безмерное число привилегий. Кто-то другой, быть может, и отменил бы совет, оставшись в постели до полудня, но не она.

Гвелеста правила королевством Фэранфад уже пятнадцать лет.