Центральное отопление в наших общежитиях обеспечивалось огромными старыми батареями, которые всю зиму хрипели, стонали и протекали. Краска на них каждое лето облазила, обнажая обжигающе горячий металл под ней. Одним из любимых старостой методов пытки маленьких мальчиков было прижать их ушами к обнажённому участку батареи. Уши потом ещё несколько дней жутко болели. Маккиллику нравился этот метод, хотя с недавнего времени он придумали использовать более мягкую и более чувствительную часть тела мальчишек, и я даже думать не хочу, как сильно она болела. Сейчас батареи были холодными, а воздух прохладным и сырым.

В школе было пугающе тихо. Я ненадолго остановился в главном актовом зале, вдыхая запах лака и пыли. В одном краю зала располагалась сцена, занавески задёрнуты. В прошлом учебном году шестиклассники показывали здесь «Сон в летнюю ночь», и только Богу известно, когда сценой воспользуются вновь. На полпути вверх по стене, по трём сторонам зала проход галереи соединял ряды классных комнат с библиотекой и помещениями для персонала. Я поднялся по лестнице и прошёл в крыло, обычно предназначенное для учителей.

Бейтса я обнаружил в комнате для персонала, где он устраивал нечто вроде совещания с тремя оставшимися мальчиками, все одеты в школьную форму, как на уроке. Бейтс стоял у доски, рисуя примитивную карту со стрелками, указывающими направление движения. Центральное здание на карте было подписано «Теско».

Дверь была открыта, я постучал и вошёл, отчего Бейтс дёрнулся и потянулся за винтовкой, затем узнал меня, увидел костыль и подошёл, чтобы помочь мне сесть.

— Кевин, да?

Я вздохнул.

— Нет, сэр. Киган, сэр. Ли Киган.

— Киган, точно. Что ж, с возвращением Киган. Побывал на войне?

«Я похоронил мать, пересёк на велосипеде весь округ, по пути на меня трижды нападали, я съел на завтрак жирного барсука, а потом на меня напала сраная собака Баскервилей. Я весь покрылся грязью, кровью, синяками и повязками, и хожу с костылём. Конечно, я побывал на войне. Мудила».

— Немного, сэр.

Ему хватило доброты выглядеть сочувствующим в течение двух секунд.

— Рад возвращению ещё одного старшеклассника. Королевские ВВС, да? — Последнюю фразу он произнёс с ноткой отвращения в голосе, словно говорил о какой-то неприятной болезни.

— Так точно, сэр. Младший капрал.

— О, что ж. Ты же ещё можешь стрелять из этой штуки? — Он потряс».303»-м.

— Так точно, сэр.

— Хорошо, хорошо. С твоим назначением разберёмся позже. Сейчас я излагаю план завтрашнего нападения. Присаживайся.

Бейтс выглядел странно. Его волосы были зализаны назад при помощи геля (или жира?), а одет он был по полной военной форме. Ботинки блестели, хотя сам он не брился несколько дней, глаза его были глубоко посажены и налиты кровью. Также изменились его манеры. Дурная шутливость исчезла, вместо этого он начал вести себя резко, по-военному. Чёрт, неужели он и правда думал, что теперь солдат? Готов спорить он даже время использовал в двадцатичасовом формате. Он продолжил совещание.

— Собираемся у микроавтобуса в ноль-шесть-ноль-ноль. — «Точно». — Основная цель — консервы в «Теско», однако спички, чистящие средства, зажигалки, также пригодятся. Да, Грин?

Шестиклассник поднял руку.

— Сэр, мы уже посещали… виноват, набегали на «Сэйнсбери», «Асду» и «Уэйтроуз». Там было пусто. Даже у Моррисонов ничего нет. С чего, вдруг, в «Теско» будет иначе?

На краткий миг на лице Бейтса появилось выражение отчаяния. Оно тут же исчезло, на его место встала покровительственная улыбка. Боже, у него совсем дела плохи. Похоронить маму было для меня делом весьма непростым, но, в конце концов, таков естественный порядок вещей — дети оплакивают своих родителей. Я даже представить не мог, что с ним сотворили похороны жены и детей; он выглядел сломленным.

— Нужно быть внимательным, Грин. Хороший командир ничего не оставляет на волю случая. Ничего!

— Так точно, сэр!

Мальчик бросил на меня взгляд и закатил глаза. В ответ я ухмыльнулся. Грина я знал весьма неплохо. Он был на год старше, но жил в нашем доме и помогал устроить спектакль в прошлом семестре. Он хорошо сдавал экзамены, и всегда выходил вперёд во время игр или представлений, но встань с ним рядом на спортивной площадке, и заметишь, что ему хочется одного — убежать и спрятаться в кустах; умный, но хилый. Именно с такими мальчишками Бейтс не желал иметь никаких дел. Он был высокий и стройный, с тёмными волосами и карими глазами, и этот везучий засранец умудрился полностью избежать прыщей. Мне так не повезло.

Накануне Отбора я учился в младшем пятом классе. Роулс был второклассником, а Нортон, сидевший рядом с Грином, учился в старшем пятом.

Роулса я знал плохо. Он был настолько моложе меня, что я никогда не имел с ним общих дел. Он был низок даже для своих лет, а большие глаза и веснушчатые щёки делали его похожим на прелестного ребёнка из диснеевских фильмов, ребёнка того типа, который мирит своих родителей, ведя себя ужасно, гротескно, тошнотворно мило. Он смотрел на Бейтса полным восхищения взглядом. Бедный малыш. Мало потерять родителей, так надо ещё и получить Бейтса в качестве примера для подражания. Настоящее невезение. Я вдруг понял, что мир до Отбора казался ему каким-то сном, некоей детской фантазией, слишком идеальной, чтобы иметь место в реальности.

Нортон, с другой стороны, был полон чванства, но не в плохом смысле. Он был самонадеян и уверен в себе, богатенький ребенок, который восхищался прыгающей походкой Лиама Галлахера[1]. Хорош в единоборствах, он создавал впечатление человека, который мог позаботиться о себе, и проводивший перемены за перекуром в подсобке кафетерия через дорогу, и болтая с девчонками из старших классов, которые велись на его мальчишеское поведение. Пусть он и соответствовал своему профилю, он не был ни хулиганом, ни козлом, и я был рад его видеть; когда Нортон рядом, всегда весело.

Ну и банда собралась, чтобы пережить апокалипсис — честолюбивый казанова, крутой парень и надоедливый мальчишка-талисман, под надзором уставшей от всего мира медсестры и повредившегося рассудком учителя истории, возомнившего себя сержантом Роком[2]. Впрочем, могло быть и хуже — директор мог быть жив, а Маккиллик мог находиться здесь.

Именно в тот самый миг, когда эта мысль посетила мою голову, я услышал, как кто-то позади меня прокашлялся. Я выругался про себя за то, что сглазил и обернулся, прекрасно понимая, что именно за сукин сын стоял у меня за спиной.

— Здрасьте, сэр, — произнёс Шон Маккиллик. — Помощь нужна?

— Ох, блядь, — пробормотал Роулс.