Последний совет пришёлся Оленю по душе, раздолбанный моторчик аккуратно опустился обратно в полиэтиленовый мешок.

– Ладно, – Олень шмыгнул носом, – за эту чудесную и дорогую шкатулку я хочу четыре бутылки водки.

Бомж оставил попытки всучить барахло, но в ответ решил отыграться на шкатулке.

– Олень, за эту грязную и нуждающуюся в дорогом ремонте шкатулку я, так и быть, дам тебе бутылку водки.

– Не-е-е, – возмущённо прогудел Олень, – одной бутылки мало. Дай две.

– Две всё равно много, – Верблюд упрямо качнул головой. – Одну. Но, так и быть, добавлю упаковку колбасы. Копчёной, между прочим.

Глаза Оленя уставились в потолок. Складки на лбу обитателя улиц сложились в узор глубокой задумчивости.

– Ладно, давай, – Олень вновь шмыгнул носом.

Верблюд достал из-под стола бутылку дешёвой водки «Ромашка» и упаковку копчёной колбасы. Заскорузлые пальцы Оленя тут же свернули с бутылки тонкую пробку. Живительная влага, а для бомжа в похмельное утро водка и в самом деле живительная влага, пролилась на истерзанную похмельем душу.

Ещё одна бизнес-идея в действии. Верблюд лишь усмехнулся, когда Олень прямо зубами разорвал упаковку копчёной колбасы. Бомжи постоянно копаются в мусоре. С полугода назад Верблюд подбил Оленя, а следом и остальных бездомных обитателей Зинганана, приносить ему в мастерскую старинные вещи. Первые два месяца бомжи волокли всякий хлам. Зато потом поднаторели и стали приносить действительно стоящие вещи. Очень часто жители Зинганана понятия не имеют, какие сокровища отправляют на свалку. Деревянная шкатулка ручной работы яркий тому пример. За неё можно будет легко выручить четыре бутылки водки и семь упаковок копчёной колбасы.

Рассчитаться с бомжами безналом невозможно в принципе. Эти люди выпали из системы и из общества. У них нет ни прописки, ни смартфонов, ни электронных кошельков. На помощь пришёл старинный проверенный временем бартер. Специально для Оленя и его коллег Верблюд стал держать под столом ящик дешёвой «Ромашки» и пластиковую коробку со всякой закуской типа чипсов, сухариков или той же копчёной колбасы.

Торг окончен. Олень опохмелился и закусил, однако почему-то не торопится покинуть мастерскую. Вместо этого бомж неуверенно жмётся у двери.

– У тебя ещё что-то есть? – Верблюд нахмурил брови.

– Ну, это, такое дело, – промямлил Олень.

– Дорогой, либо выкладывай, либо убирайся, – почти мягко произнёс Верблюд. – Ты и так знатно испортил воздух в моей мастерской.

Бизнес, и ничего личного. Олень, как бывший чиновник, прекрасно это знает.

– Ладно, вот, – из бокового кармана задрипанного пиджака Олень вытащил пистолет. – За него я хочу десять бутылок водки.

Твою дивизию, Верблюд тихо выдохнул. Пистолет самый что ни на есть настоящий. Воронёная сталь, в ребристую рукоятку вставлена обойма. Что самое интересное, он пороховой. «Мак-Гид», девять миллиметров, под стандартный пистолетный патрон Лиги свободных наций. Убойная штука. В своё время он стоял на вооружении сил специального назначения. Если верить многочисленным описаниям из ИПС, надёжная и неприхотливая пушка. Верблюд машинально сгрёб со стола хлопчатобумажные перчатки.

На Ксинэе в ходу электромагнитное оружие. По сравнению с электромагнитным импульсом порох подобен луку и стрелам. Однако пороховые пистолеты не стали ни чуть менее убойными и опасными.

– В помойке нашёл? – Верблюд поднял на Оленя глаза.

– А где же ещё? – фыркнул Олень.

– Да ты хоть понимаешь, что это криминал чистой воды, – тихо произнёс Верблюд. – Я, как законопослушный гражданин, просто обязан вызвать полицию, да и тебя сдать заодно.

– Ну ты же этого не сделаешь, – Олень хитро подмигнул. – Ну хорошо, уговорил – девять бутылок.

Олень – бомж со стажем. Для него тюрьма как мать родная. За высокими стенами и стальными решётками хорошо кормят, моют, одевают, укладывают спать в чистую постель и почти не заставляют работать. Гораздо печальней, когда «отпуск» заканчивается и бомжа вновь выпинывают на улицу.

Сомнения взяли за горло, Верблюд нервно сглотнул. Оружие – это не винтажные светильники, плёночные фотоаппараты и пластиковые машинки столетней давности. Это статья, причём отнюдь не административная. Но-о-о…

«Другая реальность» закинула Верблюда в Юранию, в классическую капиталистическую страну. За деньги здесь можно купить много чего, причём легально и необязательно на вес золота. Но вот с оружием возникли проблемы. В первую очередь оно очень дорогое. Во вторую, не так просто преодолеть бюрократические препоны. До начала ядерной войны осталось чуть больше полутора лет, а Верблюду до сих пор так и не удалось обзавестись хотя бы одним серьёзным стволом. А тут такая пруха.

Олень и без того изляпал «Мак-Гид» своими отпечатками пальцев, но бережёного бог бережёт. Верблюд натянул на руки хлопчатобумажные перчатки.

«Мак-Гид» похож на ТТ, на знаменитый «Тульский Токарев». Разница лишь в том, что на левой стороне пистолета всё же имеется маленький рычажок предохранителя. На затворе блеснул плохо заметный прямоугольник. Понятно, Верблюд машинально кивнул, заводской номер аккуратно вырезали, а на его место наплавили металл.

Кажется, он снимается так, Верблюд осторожно потянул затвор на себя. На стволе также должен быть заводской номер, но и его нет. Вместо ряда цифр чуть более светлое прямоугольное пятно. Верблюд поднёс пистолет к носу. Тонкая работа. Вручную так не сделать. Для этого нужен как минимум настольный ремонтный модуль. Миниатюрная фреза выбрала металл, а вместе с ним и заводской номер. Чуть позже сварочный аппарат наплавил на его место новый металл.

Ствол точно криминальный, Верблюд аккуратно нацепил затвор обратно. Это подарок судьбы, или, что более вероятно, приятный бонус от «Другой реальности». Когда начнётся ядерная война, всем будет начхать, сколько именно криминальных трупов висит на этом стволе и куда делся заводской номер. Отказаться от такой покупки не просто глупо, а крайне глупо. Ладно, Верблюд опустил пистолет на стол, была не была. Дай бог, повезёт и полицейские никогда не узнают о существовании этого пистолета.

– Хорошо, – Верблюд стянул с правой руки хлопчатобумажную перчатку, – за этот криминальный и очень опасный ствол я дам тебе три бутылки водки. И если ты вздумаешь торговаться, то возьмёшь его и уберёшься вон! – Верблюд показал пальцем на входную дверь.

– Ну ладно, ладно, – Олень выставил перед собой руки. – Зачем так орать? Три, так три, я согласен.

Верблюд вытащил на стол три «Ромашки». Олень медленно, с только ему понятным наслаждением, переложил бутылки в свой грязный полиэтиленовый пакет.

– Бывай, Верблюд, – на пороге мастерской Олень обернулся.