взбалмошной племяннице уже приготовленный паспорт. «Не приведи Господь, устроит мне сцену в Париже, да еще в присутствии официальных лиц», — оценил горькие последствия своей опрометчивости Горчаков.

Как водится, после посещения Шувалова, Чаров навестил Мерзликина, вернувшегося с обеда.

— Как живешь, не тужишь? — торопливо задернул оконную драпировку Яков Петрович. Пробивавшийся в комнату яркий солнечный свет после долгих недель пасмурной холодной погоды был ему непривычен и слезил глаз.

— Похвастаться пока не чем, главные подозреваемые оказались пустышкой — с понурым видом сообщил Чаров, опускаясь на стул.

— Тогда возьмись за не главных, — простодушно посоветовал Мерзликин.

— Времени в обрез, Яков. Завтра, считай, последний день будет, — сокрушенно вздохнул он.

— Время, понятие эфемерное и подчас, растяжимое, Сережа. Я так разумею: явные подозреваемые у тебя отпали, это, конечно, скверно. Получается, ты по ложному следу шел, но и круг подозреваемых, тем самым, у тебя сузился. Уверен, злодей, где-то рядом, он не прячется, ты его постоянно видишь, только увидеть не желаешь.

— Хм, прелюбопытное суждение, — с натянутой улыбкой процедил Чаров.

— Ежели у тебя крайняя надобность, — как всегда, вошел в его ситуацию Яков Петрович, — так и быть, оставлю тебе Шныря еще на пару деньков.

— Благодарю покорно, но завтра вечером преступник должен быть изобличен и выведен на чистую воду, инако… Даже страшно подумать, что будет «инако», — инстинктивно передернувшись, без прикрас обрисовал ситуацию он.

— Да, положение у тебя хуже губернаторского, — посочувствовал товарищу Мерзликин. — Однако должны же быть хоть, какие-то зацепки!

— Есть одна, причем, весьма основательная, — он умолк на мгновение, — но подозрение в этом случае на больно уж добропорядочного человека падает, — оживился Чаров, подумав о записи в гроссбухе покойного столяра, коя проливала неожиданный свет на пропажу государева пакета и которую он днями обнаружил. — А может, он таковым только мне, да еще кой-кому представляется.

— Вот это ты дело говоришь, — поддержал его сходу Мерзликин. — Кем бы он тебе не казался и как бы не представлялся, ты сомнения свои подальше засунь, а зацепку свою единственную фактами подходящими подкрепи. Вдругорядь опроси кого следует, глядишь, оные к тебе сами и придут. А при таком раскладе, зацепка твоя уже в могучий крюк обратится, на который ты изобличенного злодея и подвесишь. Так что, покумекай над моими словами, Сережа. Убежден — вот где собака зарыта…

В Окружном суде его встретила внушительная стопка бумаг, требовавших немедленного ответа. Засев за документы, он не заметил, как рабочий день кончился.

— Что нос повесил, Чаров?! Хватит грустить, пойдем, развеемся. У Лялина нынче именины, он приглашает, — услышал над собой голос коллеги он.

— Неотложных дел скопилось довольно, так что, уволь, — идти на банкет ему категорически не хотелось, да и вечером ждали дела. — По скольку ему собирают?

— Подписка обыкновенная, по рублю, — чиновник недоуменно пожал плечами.

— Возьми, — он протянул целковый и вновь уткнулся в бумаги, намереваясь покончить с ними в ближайшие полчаса.

Написав заключение по последней справке, он сложил их все в папку и отнес секретарю на подпись прокурору.

Глава 30. Откровения Кавендиша

Палицын уходил со службы в глубоком раздрае. Тщательно выстроенная и начавшая приносить ощутимый доход схема разрушилась в одночасье и грозила погубить самого Кондратия Матвеевича. Когда первая паника улеглась, он с математической точностью взялся анализировать, где и как дал маху, и пришел к заключению, что за ним, определенно, следили. Импровизированный допрос, устроенный ему на рабочем месте Чаровым, однозначно убедил его в этом. «Похоже, следили и за Кавендишем, раз он меня с таким рвением и знанием частных подробностей спрашивал. А отчего, собственно, следили, наверняка и сейчас чья-то пара, весьма зорких глаз за мной наблюдает, — заполошно подскочил на стуле и выглянул в окно Кондратий Матвеевич, но ничего подозрительного там не увидел. — Нечаев, однако, хорош гусь. Не успели арестовать, как он меня с потрохами выдал, нигилист чертов. А корчил из себя несгибаемого борца с самодержавием. Тряпка с огненным взором, тьфу и растереть!» — сплюнул в сердцах Палицын.

Поскольку Чарова предстояло визитировать вечером, он рассудил, что следует немедля обсудить случившееся с Кавендишем. Выйдя на Дворцовую, он долго блуждал по площади, петляя аки заяц и пытаясь обнаружить за собой хвост, но так никого и не заметив, затрусил на Галерную.

— Понимаю, первый звонок случаться, когда вас вызывать в полиция? — кусая губы, метнул в него хмурый взгляд британец, когда Палицын умолк.

— Полагаю, следили за мной раньше, с того самого дня, как убили столяра.

— То есть, с четвертый май? — не задумываясь, назвал точную дату гибели Антипа Кавендиш, чем порядком изумил Кондратия Матвеевича.

— Именно так, — утвердительно кивнул он. — Когда же стали наблюдать за вами, любезный Чарльз, можно только догадываться, — он хотел показать Кавендишу, что тот тоже под колпаком политической полиции.

— Я вас предупреждать не совать нос в посольство. Наверняка, люди Шувалов вас видеть, начать следить и узнавать олл еконтактс, — искренне негодовал он.

— Еще не известно с кого все началось! — парировал в раздражении Палицын и посмотрел в окно.

Агент Блока Ермилов как ни в чем не бывало вразвалку прогуливался по Галерной улице, кидая по сторонам скучающие взоры. Проходя парадным подъездом занимаемого Кавендишем дома, он остановился и, задумчиво почесав за ухом, проследовал дальше.

— Что вы там искать? — возник за спиной прильнувшего к окну гостя британец.

— По-моему, тот человек — филер, — указав на агента, ляпнул наобум он. — Если через некоторое время не уберется, тогда точно шпик.

— Со страх у вас гулять воображение. Но если это серьезно, это вы его приводить, дьявол вас возьми! — вспыхнул гневом Кавендиш и порывистым движением задернул портьеру.

— Когда я шел к вам, постоянно менял дорогу и проверял, есть ли за мной хвост. Так вот, зуб даю — хвоста не было! — в раздражении ответил Кондратий Матвеевич.

— Будете утверждать, что этот спай давно следить за мой дом?

— Не знаю, может, и показалось, — отвернувшись от ставшего бесполезным окна, пожал плечами Палицын.

— Я желать видеть ваши люди, кто делать бомба, Кондратий, — неожиданно сменил тему Кавендиш.

— Вы в своем уме? Сейчас, когда за нами следят и организатор арестован! — негодующе встрепенулся он.

— Вам уже не нужен много мани?

— Нужны и весьма, однако момент вы выбрали неудачный, — повысил голос Палицын.

— Тогда вы давать их адреса и писать от себя записку, что я ваш человек, раз вы такой трус и эфреид.

— А-а-а, черт с вами! — обреченно махнул рукой Кондратий Матвеевич и взялся за перо.

— Превосходно! Как только разбираться с хвостами, я их посещать, — забрав от него исписанный лист, опустил его в карман брюк Кавендиш.

— И как это, позвольте спросить, вы с агентами полиции