Это неестественное свечение, похоже, поселилось во взоре бывшего медиума еще со времен Кровавой зимы. С тех самых пор, когда он, одержимый манией своего дара, губил людей сотнями и тысячами. А потом по незнанию или недомыслию впускал их в собственный разум, с каждой новой жертвой превращаясь во что-то неизведанное и недоступное для понимания. Ни для других, ни для себя самого. И в результате родилось это. Существо чуждой морали и непостижимых принципов. Нечто такое, что уже нельзя назвать человеком при всем желании…

Поразительно, что Аид вообще сохраняет подобие вменяемости. Та непримиримая война, которая продолжает греметь внутри него, давно и безвозвратно перекроила его личность. Вот как реактивный ракетный залп перепахивает засеянное поле, так и пережитые неприятности изменили медиума. Нет на земле такого человека, способного его понять. Кто сумеет хотя бы вообразить бушующий океан из тысяч разумов, посередь которого отчаянно гребет и старается оставаться на плаву маленькая искорка — настоящий Сергей Секирин. Тот, кем он был до всех страшных событий, сделавших из него Аида.

— Слушай, а ты не мог бы больше не смотреть на меня так? — попытался собрать остатки своей невозмутимости Изюм. — Я не знаю, что тебе ответить, сечешь? Может, я и ошибаюсь, и ты в самом деле отмороженный убийца, которому никакой повод не нужен, чтоб человека жизни лишить. Но мне хочется верить, что хотя бы часть из своих преступлений ты совершил во имя благой цели.

— Извини, — как будто бы смутился Секирин. — Последний десяток лет я приходил к людям лишь для того, чтобы их убить. Можно сказать, что я разучился общаться.

— Так ты, получается, обосновался на юге США только из-за близости к Зоне 51? — подтолкнул Макс инфестата обратно на рельсы незаконченной беседы, втайне радуясь, что буря миновала.

— Грубо говоря, да, — степенно кивнул Аид и погладил сидящую возле него химеру по шипастому хребту. — Сначала моя стая просто рыскала по пустыням Невады, отлавливая одаренных, которые слетались со всего мира на зов Древнего словно мотыльки на огонь свечи. К несчастью, среди них попалось несколько приближенных к мафиозным структурам лиц, исчезновение которых вынудило мексиканские и колумбийские картели отправиться на поиски. Криминальных ищеек я тоже прикончил, и это окончательно разозлило их боссов…

— Дальше можешь не продолжать, — усмехнулся Виноградов, — я от местных уже успел наслушаться сказок о демонах-за-пределами-бытия, злых духах и прочей мистике. Не пойму только, для чего тебе это? Разве не проще было бы взять штурмом Зону 51 и забрать у американцев Древнего? А то неровен час им в светлые головы придет какая-нибудь самоубийственная идея. Как ватиканским куриям…

— Не все так просто, Третий, — тихо произнес Секирин, немигающим взглядом смотря на медленно сгорающее тело. — Комплекс, где держат саркофаг Черного мора, это настоящая крепость. Подземный лабиринт из бетона и стали, в котором по нажатию тревожной кнопки опустятся сотни герметичных переборок и хлынет пламя. Добавь к этому аварийные источники питания и автоматику, следящую за каждым движением в помещениях объекта. Это неприступная цитадель, куда проникнуть очень нелегко.

— Но все-таки возможно? — прищурился Изюм. — Что-то мне подсказывает, что ты без особого труда сможешь туда пробиться.

— Смогу, — спокойно кивнул Секирин. — Причем, десятками способов. Вот только плата за каждый из них будет такая, что катастрофы Москвы, Рима и Неаполя покажутся просто легким недоразумением. Но даже не это самое страшное. Существует немалая вероятность, что с поводка сорвется тот, кого вы привыкли звать Аидом. А с учетом тех знаний, которые я обрел, еще неизвестно, кто погубит человечество быстрее, я или Древний.

Макс слушал вроде бы вполне логичные умозаключения Секирина, но почему-то не мог их безоговорочно принять. И это было странно, поскольку остальное повествование бывшего медиума не вызывало никаких сомнений у ветерана. Что-то неуловимо царапало интуицию бойца, но что именно, он затруднялся сказать.

Неужели Сергей что-то недоговаривает? Сомневается? Не хочет менять статус-кво? Не желает признавать или признаваться? Быть может, Аид просто нарисовал себе благую цель в виде Черного мора, которого он якобы охраняет от поползновений остальных одаренных? Может, это один из немногих факторов, который все еще придает вкус и смысл жизни Секирина, наряду с его семьей? Эх, блин, хрен бы знал. Но, надо полагать, разобраться во всем этом придется. Поскольку, узнав о том, что ему поведал первый инфестат современности, Макс больше не сможет спокойно спать. Какой там сон, когда на планете существует целых две бомбы с отсроченным подрывом, способные стереть с лица земли все живое?!

— Well done. — замогильный бесчувственный голос Секирина выдернул Изюма из размышлений. — Теперь дело за малым…

Аид докрутил газовый вентиль до упора и огонь в клети постепенно сошел на нет. Виноградов увидел, что пока они разговаривали, тело одаренного превратилось в обугленные головешки, среди которых только отдаленно узнавались очертания некоторых крупных костей.

Еще раз оценив состояние останков, Сергей удовлетворенно кивнул, после чего принялся дотошно сметать их в подставленный пакет из толстенного целлофана, который оторвал от огромного рулона в углу. Он старался не пропускать даже крупицы черной пыли, периодически овевая некроэфиром место сожжения.

После того, как с металлической клети оказался счищен весь биоматериал, Аид подошел к какому-то агрегату, тщательно расправил пакет и заложил его внутрь.

— Это промышленный вакууматор, — пояснил Сергей, заметив заинтересованный взгляд Макса. — К сожалению, не каждого прошедшего перерождение инфестата удается окончательно упокоить. У большинства из них дар уже окреп настолько, что его невозможно изгнать из нашего мира. Даже после сожжения носителя он сохраняет способность поглощать крохи некроэфира, испускаемые всякой мелкой живностью. Жучками, червячками и прочими букашками. Полгода-год, и у него уже хватит сил чтобы умертвить какого-нибудь крота или полевку. Запах гнили привлечет падальщиков. Их трупы — еще более крупного зверя. А там, глядишь, и случайный человек забредет. Поэтому остается единственное слабое место — разум самого носителя. Нужно отгородить инфестата от внешнего мира, чтоб он не смог получить ни капли энергии. Постепенно ломка сделает свое дело, и сознание некроманта угаснет. Так, погоди минутку…

Аид запустил аппарат, и подземелье заполнилось громким гудением. Машина быстро высосала весь воздух из пакета и запаяла его верхнюю часть. По итогу из целого человека получился скромный такой кулёк, объемом чуть больше трехлитровой банки. Но и это оказался еще не конец процедуры…

После всех проделанных манипуляций, Секирин покопался в далеком ящике и извлек оттуда толстую пластиковую шестиугольную капсулу с откручивающейся крышкой. Скрутив и запихав внутрь пакет с прахом, Аид нанес какое-то вещество на резьбу, плотно завинтил две половинки емкости и слегка потряс.