Некоторое время мы сидели в ожидании, пристегнутые, ждали, пока установят лестницы и подойдут спасатели. Открылся люк, и мы увидели Толика Забрускова – нашего инструктора по невесомости, с камерой на лбу, улыбающегося во все лицо: «Олег, Юля, Клим, как вы?! Мы вас ждали!» Это была такая чистая радость!

Вытащили сначала Олега, потом Клима, потом меня. У меня была такая смесь радости и усталости. Не хотелось кричать «ура!» – и не потому, что я себя плохо чувствовала. Это было постадреналиновое состояние, можно было уже все отпустить.

Выходить из корабля на своих ногах не разрешалось. Мы по очереди вылезали из люка и ждали спасателей, которые на руках несли нас до специально приготовленных кресел. Константин Львович несколько раз порывался сам спустить меня с люка, но ему сказали: «Нельзя! Есть правила!» Вокруг – огромное количество народа, камеры, вертолеты, ветер, песок в лицо… Все что-то спрашивают, кричат… Улыбающийся Дмитрий Олегович Рогозин с ромашками в руках… Растроганный Владимир Львович Машков… Нас усадили в кресла, накрыли пледами, подбежали врачи экипажа, измерили давление, спросили, как дела. Параллельно с этим шла съемка сцены – не только телевизионные, но и киношные камеры снимали, как герой Владимира Машкова встречает мою героиню, Женю. В этой сцене мы даже говорили текст, Владимир Львович мазал мне нос черной сажей от корабля.

Приехали!

Потом мне подарили детские рисунки, в том числе и моих дочек. Дальше – интервью, комментарии, вопросы – «Как вы себя чувствуете?». Нас подвели к капсуле, чтобы каждый из нас что-то написал на ней, я написала: «Всем любви!»

Ходить сами мы могли, но нас на всякий случай поддерживали. Потом нас полуотнесли, полуотвели к специально выставленной для каждого палатке с кушеткой. Мне принесли утку, чтобы можно было пописать. Сняли с меня скафандр, я переоделась в одежду, которую приготовила для себя заранее – она была в тех самых сумках для спуска, которые у нас забрали в Байконуре. Кто-то пытался прорваться в палатку, но никого не пускали, и снаружи мне кричали: «Как ты там?»

Потом нас на вертолетах, каждого отдельно – это традиция и мера безопасности – повезли в Караганду, на аэродром. В каждом вертолете был свой врач, на случай если станет плохо. Мне дали спутниковый телефон, чтобы я могла позвонить детям, я не дозвонилась. Мне подарили куклу Барби в костюме космонавта. «Красный квадрат» тут же, в вертолете, брал у меня интервью, а наши врачи кричали: «Отстаньте от них! Им сейчас нельзя шевелить головой!» Вертолет взлетел, я заснула…

С Олегом Новицким, Сергеем Романовым и Олегом Артемьевым

Мы прилетели в Караганду. Там нас загрузили в автобус, откуда меня вытащил Константин Львович и произнес ту самую знаменитую фразу: «А знаешь, Пересильд, что сказал про тебя один инструктор? Что тебя лопатой не убьешь!» На аэродроме нас встретили, подарили национальные казахские наряды, потом повели в самолет – там к нам подошел Олег Валерьевич Котов. Мы, наконец, выпили по бокалу шампанского с Климом и Олегом, ничего не соображая – потому что вокруг сумасшедшая суета, тебя постоянно куда-то ведут, несут, ничего не разрешают делать самой, словно ты кукла какая-то. И только в самолете мы втроем смогли посмотреть друг другу в глаза и выдохнуть. Я легла отдохнуть – и тут же вырубилась, уснула очень крепко. Открыла глаза, когда мы уже были в Москве.

Там нас снова встретили хлебом-солью, я увидела Аню. Мою младшую, Машу, не пустили на аэродром, она ждала меня с мамой в ЦПК. И от Чкаловского на автобусах мы поехали в Звездный городок. Перед ЦПК, вдоль шоссе, хотя уже было холодно, мы увидели толпы людей, детей с плакатами, встречающих нас! Они все приехали, как-то добрались, хотя это пригород Москвы, вечер, холодно, темно! Было очень трогательно, до слез, что они стоят здесь много часов и ждут нас. Какое счастье, что так бывает!

Из профилактория нам вынесли хлеб-соль. Мы доложили, что прибыли. И снова встречают с цветами – родственники, друзья. В профилакторий никого не пускали из-за ковида. Я попросила, чтобы мою семью пропустили. Доктор Савин не разрешал. Я пригрозила, что выйду к ним сама. «Вы не дойдете». «Я дойду и даже уеду, если что».

Открыла дверь в свой номер, а там – шары с надписью «Мама, с возвращением на Землю!», фигурки космонавтов, цветы… Жены космонавтов заранее предупредили, что нас будут приходить поздравлять и надо будет накрыть стол – у меня в номере стояло огромное количество коробок шоколадных конфет, торты… Мама открыла холодильник – а он загружен едой как на месяц. Мне все время говорили: «Поешь, попей, ты голодная!» Доктор Савин бегал из номера в номер и кричал: «Уходите все, они устали, оставьте их в покое, прекратите!»

Все разошлись. Кстати, двери в номерах должны были оставаться открытыми: врачи все время проверяли, спрашивали: «Юля, ты в порядке? Жива?» Мне прежде всего захотелось наконец-то помыться в душе. Но это довольно опасно, потому что, даже если ты себя чувствуешь хорошо первое время после прилета, вестибулярный аппарат может отказать. Я зашла в душ и думаю: как же ты мыться будешь? Ходишь как в тумане, ноги ватные, не слушаются. Я залезла в ванну, перекинув по очереди одну ногу, вторую через бортик. Включила воду. Какое же это счастье – просто стоять под струей воды! Теперь надо до шампуня дотянуться! Взяла стул, поставила в ванну, села, помылась – почувствовала себя человеком.

Глубокой ночью, когда я уже подумала, что сейчас лягу спать, раздался командирский стук в дверь. Ко мне в номер «лунной походкой», передвигаясь, как две большие водоросли, зашли Клим Алексеевич и Олег Викторович и сказали: «Юлия Сергеевна, пройдемте к столу!» Мы пошли к столу, там сидели космонавты – Максим Сураев с женой, Алексей Овчинин, переживший аварию ракеты-носителя, от которой его спасла система аварийного спуска. После такого мини-застолья все наконец разошлись (когда стало светать).

Я легла спать. Засыпаю – и у меня ощущение, будто я поднимаюсь над кроватью. Я сквозь сон натягиваю на себя одеяло – а мне снова кажется, что меня тянет вверх. Мы не лежали в кровати 13 дней. И ощущения после пребывания в невесомости были очень странными. Таким кайфом было просто лечь, ощутить под собой опору!

Только, кажется, я заснула, постучали в дверь: «Пройдемте на анализы». Проверили,