— Не трогай! — запоздало закричал я.

— О, Фрэнк, какая-то юная мисс выпекла для тебя кекс! — расплылась в улыбке Марта, заглядывая в коробку.

Я опасливо приблизился к женщине, в коробке, действительно, лежал кекс с красным сердечком из желе.

— Есть у тебя мысли, кто бы это мог быть? — Марта понесла его на мою кухню.

— Может его лучше выкинуть? Вдруг он отравлен? — притормозил я ее. Все никак не мог отделаться от мысли, что с помощью кекса меня решили убить.

— Фрэнк, не разочаровывай меня! Неужели ты бросил какую-то бедняжку беременной? — Марта взирала на меня с большим неодобрением.

— Чего? — думая о своем, я катастрофически не успевал за ее полетом мысли. — Никого я не бросал! — поспешил я отбрехаться. — Просто, это как-то все неожиданно.

— Почему неожиданно? — Марта смягчилась. — Ты молод, красив и богат. Юные мисс именно в таких как ты и влюбляются.

— Там нет письма? — спросил я, когда мы вошли на кухню и домработница поставила кекс на стол.

— Нет, — она переложила его на тарелку, и я увидел, что в коробке пусто.

Не удовлетворившись, я разобрал коробку и никаких зловещих записей не нашел.

— Пусть останется загадкой, тем интереснее тебе будет ее разгадать, — заверила меня чем-то ужасно довольная Марта.

Я не стал с ней спорить и говорить, что мне только влюбленной дуры до полного осознания катастрофы не хватало, а занялся завтраком. К кексу так и не притронулся, сомнения на счет него у меня никуда не делись.

Автомобильный сигнал с улицы поторопил меня. Пора было ехать в Канаду.

Глава 14

Почти три часа в дороге и вот она канадо-американская граница. Наш путь лежал в Ниагара-Фолс, город рядом с Баффало, знаменитый в первую очередь Ниагарским водопадом. Ниагара-Фолс располагался на левом берегу Ниагары, а на правом берегу лежал одноименный город, но уже канадский, и оба эти города соединял мост с мейнстримным для 21-го века названием Rainbow International Bridge (Международный радужный мост).

Если канадцы уже заковали свой берег в набережную и начали строить современные здания, то на левом берегу конь не валялся. Кроме моста через Ниагару и пары причалов для пароходов, которые возят туристов к водопаду никакой инфраструктуры. Но и в двадцать первом веке американский берег против канадского выглядел все так же жалко, помню, при первом посещении Ниагары меня это изрядно удивило.

Сейчас же меня удивляет пробка на границе, в которой мы завязли. Вызвана она была очередью на пропускной пункт. Хоть граница и формальна, но она есть и ленивые американские пограничники, и их канадские коллеги проверяют документы.

— Здесь всегда так? — спросил я Дюбуа.

Своего микробиолога я взял на случай если кто-то из наших будущих партнеров не говорит по-английски.

— Обычно все быстро, — пожал он плечами.

— Но сегодня нам повезло, — закончил я за него и вышел из машины, прихватив с панели пачку Лаки Страйк. После проведенных за часов хотелось размять ноги, да и курить в машине я не любил и другим не давал. Запах табака моментально въедается в обивку.

Подошел к краю моста, прикурил сигарету и стал любоваться водопадом, мощь которого просто завораживала. Шириной он был с километр или около того, вода падали с высоты более пятидесяти метров, образовывая внизу клубящийся паровой котел. Зимой из-за низкой температуры смотрелось это особенно красочно.

Зато летом можно подплыть по реке к водопаду и прочувствовать силу Ниагары на себе. Ветер обрушивает на корабль целые потоки вечно холодной воды, брызг столько, что зачастую ничего не видно. И шум, такой что не слышно человека, стоящего рядом с тобой. А по берегам, совсем рядом со смертью, что несут ревущие потоками воды, пробиваются к солнцу через холодные камни цветы, десятки их видов, что поражают своей фантастической красотой и волей к жизни.

Но зимой здесь только безжизненные, скованные ледяной коркой, камни, на которые полезет только безумец. Один неловкий шаг и поминай как знаешь, выжить попавшему под миллионы тонн воды нет никаких шансов.

— Сморите, самоубийца! — закричал Билли.

Засмотревшись на водопад даже не заметил, что Билли тоже вышел размяться из пикапа, на котором вез в Канаду снегоход. Сейчас он эмоционально тряс рукой с выставленным пальцем в сторону американского берега. Там на серых камнях стоял человек в ярко-красной куртке. Он уже перебрался через перила и теперь набирался решимости прыгнуть. Секунда, другая и он летит вниз и еще через мгновение его тело скрывается в толще воды, откуда его уже не видно.

— Еще один, — словно статист констатировал Дюбуа. — Здесь такое случается: и у нас, и у американцев. — Объяснил он нам с Билли. — Несчастные влюбленные, разорившиеся лавочники с маклерами — обязательно кто-нибудь находится, кто решает свести счеты с жизнью таким образом.

— Отличное место, чтобы умереть, — задумчиво произнес я, тремя затяжками прикончив сигарету. — Ниагара — это никакой-то там пошлый небоскреб в Сити. И уж тем более, не петля в дешевом отеле.

— Фрэнк, ты о чем? — увиденное, а затем и мои слова не на шутку напугали Билли.

— Парни, поехали уже, — затормошил нас обоих за плечи тоже встревоженный Дюбуа.

Офис инвестиционной компании «Шарль Ксавье и сыновья», которая владела нужным нам зданием в Мидлтауне, находился в Торонто, на Карлтон стрит, рядом со знаменитой Мэйпл Лиф Гарденс, домашней ареной Торонто Мэйпл Лифс. Этот стадион вошел в историю не только из-за спорта, именно здесь в 72-м году пройдут два матча суперсерии, но и концертом пока еще не существующих Битлов. В 1966 году Леннон и компания представят здесь песни со своего альбома Revolver.

Запомнился мне этот в сущности ерундовый факт только потому, что в молодости я увлекался рок-музыкой и, разумеется, не мог обойти своим вниманием Битлз. В том турне Леннон, вот же заносчивый засранец, такое поведение больше присуще американцам, а не англичанам, заявил, что Beatles более популярны чем Иисус.

Мы припарковались возле офисного здания из стекла и бетона, ему бы стоять на Манхеттене, а не в этой канадской дыре, и, ежась от пронзительного ветра с Ниагары, зашли внутрь.

Со стороны встречающих были сам Шарль Ксавье, лысый старикан с тростью, его старший сын Джеймс, мой ровесник и обладатель совершенно шикарных, хоть и несколько старомодных бакенбардов, а также их юрист с немецкими корнями Макс Эйзенхардт. Поначалу Ксавье не был настроен снижать цену, даже после того как я озвучил своё предложение об эксклюзивных правах на продажи моих снегоходов с возможностью в будущем организовать производство арктических котов в Торонто, он продолжал смотреть на