Строго воспитывалось жизнью и художественное чутье, устремленное главным образом не на декоративную сторону, а на выработку форм и общих пропорций масс. Кому приходилось подолгу живать на севере, тот знает, как нелегка там жизнь. Когда после долгой и жестокой зимы приходит лето, и без того короткое, но еще больше сокращаемое необычайно затяжным вешним половодьем, то необходимо напрягать все силы, чтобы справиться с работами до новой стужи. И слово «страда», которым народ окрестил пору летних работ, нигде не приобретает такого буквального смысла, как именно на севере, где короткое лето – действительно «страдная пора». Эта суровая школа жизни отразилась на искусствее и привела к созданию произведений, прямо поражающих своей классической простотой и захватывающих выразительностью и правдой. Иные из северных церквей настолько срослись с окружающей их природой, что составляют с нею одно неразрывное целое. И кажется, будто эти произведения – сама природа, так они безыскусственны и неотразимы.

Сооружение храма в древности было делом не простым, а исключительной важности. Кроме заботы о прочности и вместимости сооружения, требовалось еще и сохранение всех основных частей его, присутствие которых отличало бы храм от жилого дома. Требовалось устройство центрального, увенчанного крестом помещения, к которому с востока и запада примыкали бы невысокие клети для алтаря и притвора. Такой простейший тип храма видоизменялся в зависимости от местных условий и нужд, а также благодаря соревнованию в «преукрашенности», не выходившей, однако, из тесного круга декоративно-служебных форм народного искусства, выраставшего медленно и постепенно – веками. Идеалом «преукрашенности» и выражения величия является многоглавие и значительная высота храмов, достигавших, даже с современной точки зрения, размеров поистине колоссальных. Последнее обстоятельство заставляет особенно высоко ценить искусство древних строителей, умевших так легко справляться с конструированием огромных масс и следивших в то же время неустанно за красотою форм. Прямо поразительно то великолепное понимание ракурсов, которым они обладали, и тонкое чутье пропорций, вылившееся в этих формах. Так росло и развивалось деревянное церковное строительство, оставаясь все время в пределах народного творчества и сохраняя в себе церковные заветы отдаленных времен.

XVII. Главные типы великорусского деревянного храма

Огромное количество деревянных храмов, сохранившихся на Русском Севере от отдаленных времен, поражает своим необычайным разнообразием и часто причудливостью форм. Однако при всем их видимом несходстве все эти храмы нетрудно разделить на две группы, весьма противоположные одна другой. Различие обеих групп становится особенно ясным, если от типов сложных обратиться к более простым. Простейшим выражением церкви является часовня. Если в северной деревне нет храма, то в ней всегда стоит часовня, в которой в известное время совершаются молебствия причтом ближайшего прихода. Иногда это довольно большие сооружения, являющиеся нередко приписными к приходу церквами, но чаще это только крошечные постройки, в низкие двери которых редкий человек пройдет, не сгибаясь. Наиболее распространенным типом такой часовни является обыкновенная изба и даже просто амбар с сенями или, вернее, предсением. Не будь на князьке креста, никто и не догадался бы о назначении этого сооружения. Часовни и церкви этого типа, т. е. имеющие в основании четырехугольник и перекрытия, как изба, на два ската, издавна в летописях и актах называются церквами, построенными «клецки», «клѣцки», «клѢтцки», или, правильнее, «клѣтски», иными словами, как клети или избы[146]. Эта группа церквей – самая многочисленная, и притом «клетский» храм, по всей вероятности, является первичной храмовой формой. Возможнее всего, что именно эта форма, заимствованная у обычного жилища, была дана первым деревянным храмам на Руси по принятии христианства. Едва ли строители этих первых храмов видели каменный византийский храм или что-либо ему подобное, и по необходимости должны были приспособлять формы своих жилищ к новому назначению.

Наряду с часовнями, срубленными «клѣтски», встречаются и такие, которые имеют форму восьмигранника. Подобная часовня если бы даже она была лишена увенчивающего ее креста, остановила бы внимание своей формой, столь непохожей на обычные формы жилищ или их служб. Очевидно, строитель ее задался целью отметить церковное значение сооружения не одним только крестом на его вышке, но и самой формой стройки. Здесь каждый «венец» срублен «по-округлому», «в восьмерик», и вся «стопа» покрыта по способу, никогда не применяющемуся в избе, а именно, на восемь скатов, в виде палатки или шатра. Таких «шатровых» храмов на севере чрезвычайно много, и когда летописи или старинные акты упоминают о церкви этого типа, то всегда прибавляют: «древяна вверхъ». Этим определялось главное внешнее свойство храма – стремление вверх всей его центральной массы.

Какими образцами руководствовались строители первого такого храма, решить трудно, но с большим вероятием можно построить следующую схему происхождения и эволюции этого типа. Первые деревянные храмы, как мы видели, должны были по необходимости наследовать формы обычного жилья и рубились в виде клетей, «клеѣтски». С появлением каменных храмов плотники получили уже образцы, которым могли следовать, и естественно, что с этого времени они начали воспроизводить в дереве те из каменных форм, которые поддавались хотя бы приблизительному воспроизведению. Основная форма византийскаго храма – его четырехугольный массив – не представляла в конструктивном отношении ничего нового для русского плотника, так как эта же форма лежит в основе каждой избы. Гораздо замысловатее было повторить в дереве круглый купол и алтарные полукружия. Между тем отказаться от их округлого вида было тем труднее, что как раз на севере этим частям каменного храма уделяли особенное внимание, и как купол, так и восточные полукружия являлись как бы центральной мыслью зодчего, выливавшего здесь весь запас своего декоративного воображения. Надо думать, что «восьмерик» и был той деревянной формой, в которой плотнику хотелось передать впечатление круглого купола. Это тем более правдоподобно, что и алтарные полукружия стали обделываться как половины восьмигранников, потребовавших покрытия шатром. Особенно ясно это чувствуется в некоторых клинчатых храмах. Глядя на их алтарный гранник прямо с востока, видишь над ним высокую кровлю и щипец и получаешь впечатление почти шатровой церкви. Передать впечатление волнистой поверхности кровли первых каменных храмов, покрытых по аркам или «закомарам», плотник не мог, и несомненно, что он вынужден был крыть свой четырехугольный сруб на два ската. Однако вполне отрешиться от закомар ему не хотелось, и воспоминание о кружалах сохранилось в формах «бочек» или «кокошников» шатровых церквей. Присутствие последних, а также их покрытие чешуей косвенно подтверждает стремление плотника к подражанию формам каменного храма.

Когда появился первый шатровый храм, нельзя сказать даже приблизительно. Мы знаем лишь, что эта форма восходит к