спросила тихо, а он нахмурился:

— И мысли не было.

— А какая была?

— Рассказывай, Нин, не испытывай мое терпение.

— Я уже все рассказала. Приглашал на работу и только. Разговаривал обычно, как мы с тобой, когда ты не психуешь.

— Детали, — снова начал раздражаться и я быстро пересказала разговор, умолчав некоторые нюансы о самой работе. — Пойдём завтра, — мельком взглянул на часы и поправился: — То есть, уже сегодня, посмотрим на это сборище. Без тебя, разумеется.

— Разумеется, — состроила рожицу в ответ, а он прыснул, но тут же посерьёзнел:

— Нин, это не шутки. Если не Демченко, то один из тех психов, а это хуже, потому как цель не ясна.

— Я говорила это с самого начала, но ты не верил, — буркнула недовольно. — Пришлось проверять самой.

— Я буду прислушиваться к твоим словам, — сказал медленно, — а ты не будешь делать глупостей. Идёт?

— Идёт…

— А теперь я буду тебя жалеть. Где болит?

— Везде, — ухмыльнулась и прикрыла глаза.

На живца

Утром мы на пару убирали осколки, всю ночь проведя на диване, как на островке безопасности. Миша с сожалением смотрел на разбитый телек, бубнил, но выглядел вполне миролюбиво. В обед на дежурство заступил хмурый Владислав с синяком под глазом, я дождалась, когда Миронов уедет и подошла к нему с виноватым видом.

— Как лоха! — сказал с возмущением.

— Прости, — вздохнула, опустив голову. — Съездим пообедать?

— Хрен тебе, — ответил язвительно, — сюда закажу.

Вариант меня вполне устроил, я поднялась наверх и устроилась на кровати в наушниках. В голове засела фраза соседки сверху, что моя биологическая мать в какой-то момент своей жизни помешалась на внешности, всеми доступными методами пытаясь продлить молодость. Вся эта канитель про время и бессмертие могла серьезно повлиять, подлив масла в огонь.

Я повертела телефон в руках, решаясь, а потом набрала Миронова.

— Чего? — спросил со вздохом.

— А где аудиозапись о которой говорил Коля?

— У Коли, — ответил язвительно.

— Дай мне хоть что-нибудь, — вздохнула в трубку, — у тебя совершенно нечем заняться.

— Пожрать приготовь, — бросил ехидно и отключился.

— Скотина, — констатировала беззлобно и спустилась вниз.

Надобность в готовке отпала — курьер уже все привёз, лишив меня последней надежды скоротать время. Мы сели за стол, а через двадцать минут в дверь позвонили. Кравченко пошёл открывать и через несколько секунд нарисовался Николай с широкой улыбкой и стареньким диктофоном в руке. Я расплылась в довольной улыбке и протянула ручки, а он хмыкнул:

— Что надо сказать?

— Спасибо, — протянула с чувством, поднялась и смачно поцеловала его в щеку.

— Поеду похвастаюсь, — хмыкнул в ответ, а Владислав пробубнил:

— Рискни. Рука у него тяжелая.

— Сам виноват, — пожал он плечами в ответ.

— Неужели? — взвился Кравченко. — Посмотрим, какой ты умник, — резко поднялся и через минуту хлопнул входной дверью.

— Неожиданный поворот, — хохотнул Коля и снял куртку. — Но я не возражаю, — достал телефон и нажал на вызов, подмигнув мне. — Кравченко свинтил. Ага. Либо я, либо Денис, остальные при делах, — послушал ответ и повесил трубку. — Ну что, Нинель, чем займёмся?

Я лукаво улыбнулась и включила диктофон. Минут двадцать мы слушали гнусавую тарабарщину, от которой начала болеть голова, я немного перемотала и включила вновь, услышав вполне членораздельное:

— Во имя силы, во имя жизни! Твоя красота — моя красота, твоя молодость — моя молодость, твоя жизнь — моя жизнь! — и повторение всех слов толпой. Нажала на паузу и поморщилась.

— Я ж говорил, — пожал плечами Николай, — бредятина. И чтобы ты дальше меня не пытала, скажу — вся запись в том же духе, часа на три, я прослушал каждую минуту. Ещё какая-то галиматья про младенцев, невинных и все такое, чьё время они забирают. Если присмотреться к девахе на снимках, у неё небольшой живот. Наверняка накладной, с мешком краски внутри, чтобы хлынула кровь от удара складными ножом. Знакомый там лично присутствовал, говорит — жесть. Выглядит натурально и мерзко. К вечеру ещё информация будет, к мероприятию должны успеть ознакомиться.

— А во сколько оно? — полюбопытствовала, а он прищурился:

— Тебе зачем?

— Прикидываю, когда закончится мое заточение, — пожала плечами, а он хмыкнул:

— Ага, как же. Я не Влад и довольно неплохо тебя изучил. Даже не мечтай меня провести.

— Зачем мне это? — удивилась в ответ. — Пойду наверх.

— Давай. Я телек посмотрю, — я развернулась, скрывая усмешку, и поторопилась наверх, услышав уже на последней ступеньке: — Ну, ахренеть!

Я завалилась на кровать и уставилась в потолок, раздумывая. Антиквар внёс некоторую ясность, хотя бы, стало понятно, с чего Инга занялась поисками матери. Во-первых, проверила поступившую информацию, во-вторых, задалась новыми вопросами. И понятно так же, почему не стала говорить мне. Но настояла на татуировке с этим чертовым ключом, было видно, это важно для неё. Миронов говорил, Антиквар живет чуть ли не в замке, а Инга практически требовала устроить экскурсию. При этом, ключ она уже нашла и не могла не обратить внимания на его довольно необычный вид. Искала, что он открывает? Я бы поискала… Ещё сильно резануло слух, что ее… наша мать сильно переживала на тему своего неминуемого старения. Слова соседки впечатались в сознание, это первое, что пришло ей на ум. И эта ерунда с младенцами на аудио, плюс голос, пока я была в бреду… неужели она в самом деле поверила во всю эту чертовщину с бессмертием и пообещала своего ребёнка в обмен на молодость? В голове не укладывается, но как я буду чувствовать себя, когда годы возьмут своё? Как сильно буду мечтать вернуть молодость и красоту? А она, я думаю, наслушалась этих проповедей, разъедающих сознание. И теперь один из фанатиков охотится на меня, забрав ее жизнь, но не получив никакого эффекта, то есть, как он и сказал, ее время ничего не стоит. А у меня его больше…

Допустим, Инга предположила, что этот ключ от одной из дверей в доме Антиквара. И наверняка его бросила в корыто наша мать. Что она рассчитывала там увидеть? Не пойму, пока сама не найду. Но ключи украли…

—