Кузенов, однако, было не запугать: они решили сами отправиться в Эквадор за пастой. И на этот раз проблем не возникло. Напротив, поездка оказалась решающей: они установили контакт с парой наркоторговцев, знакомых отцу по тюрьме Пасто, и те помогли им найти поставщиков и поделились лучшими маршрутами для перевозки пасты в Колумбию.

Отец с Густаво так часто мотались в Эквадор и обратно, что создали в итоге систему, позволившую им перевозить все более крупные партии пасты. Они наняли полковника эквадорской армии (и хорошо платили ему!) в качестве связного между продавцами в Лохе и поденщиками, добывавшими до двадцати килограммов алкалоида и прятавшими его внутри выдолбленных деревянных блоков.

С деревянным грузом на плечах поденщики по пятнадцать-двадцать часов пробирались через джунгли к реке Сан-Мигель на границе Эквадора и Колумбии, где их встречали люди отца. Затем деревянные блоки на небольших грузовиках везли почти за тысячу километров на «кухни», организованные отцом и Густаво в маленьких деревенских усадьбах восточной Антьокии близ деревень Гуарне, Маринилья и Эль-Сантуарио.

Рискованный период, когда химикаты для обработки коки приходилось прятать в школьных лабораториях Ла-Паса, остался позади. Теперь все было под контролем. Оставалось найти последнее звено в цепи наркотрафика – потребителей, которые до сих пор были вне зоны досягаемости, так как отец и Густаво продавали переработанную кокаиновую пасту приезжавшим в Медельин наркоторговцам из США.

Устав от необходимости жить на два дома – бабушки Эрмильды и тещи – и не имея возможности находиться рядом с женой, которая должна была вот-вот родить, отец снял квартиру в двух шагах от «Ла-Канделария», знаменитого сетевого супермаркета в Кастропо́ле – более престижном районе Медельина. Так через тринадцать лет после того, как отец почти нищим переехал в Ла-Пас, он наконец покинул этот район.

У родителей тогда было не слишком много денег, потому что торговля наркотиками – бизнес высокорисковый: в один день можно резко разбогатеть, а на следующий – все потерять. Примерно так и шли в ту пору дела у отца, двигаться вперед почти не получалось. И все же он был уверен, что находится на верном пути, пусть даже денег порой едва хватало на арендную плату. Тем более что одна крупная сделка все же состоялась: через несколько недель после переезда у отца появился дорогой кабриолет Porsche Carrera. У матери еще не было своей машины, но Пабло и Густаво, если было нужно, одалживали ей красную «Тойоту»-пикап.

Вот в такой обстановке я и появился на свет 24 февраля 1977 года в клинике «Росарио» в медельинском районе Бостон. Матери было всего пятнадцать, и отец нашел мне няню постарше по имени София.

В конце концов отец приобрел-таки некоторую стабильность и влияние и вскоре купил большой дом в роскошном районе Провенса в Эль-Побладо, который затем продал одному богатому предпринимателю из Медельина за 82 тысячи долларов. Еще через несколько месяцев отец вывез из Ла-Паса и остальную семью. Бабушке Эрмильде он подарил дом в районе Эстадио, сестер сначала поселил в квартирах поблизости, а затем – рядом с нами в Эль-Побладо, самом перспективном районе Медельина в те годы. Дедушка Абель вернулся на ферму в Эль-Табласо, а дядья Роберто и Фернандо сами уже перебрались в город Манисалес и работали на фабрике велосипедов «Бисиклетас-эль-Осито». Говоря короче, все семейство Эскобар Гавирия уехало из района Ла-Пас, когда отец начал получать действительно хорошие деньги.

Незаконный бизнес шел так хорошо, что Пабло и Густаво перестали назначать встречи в случайных кафе. Вместо этого отец задумал было устроить офис в нашем доме, хотя затем прислушался к совету дяди Марио Энао – не следует смешивать семейную жизнь и бизнес – и снял офис рядом с церковью в Эль-Побладо. Некоторое время спустя он и Густаво приобрели второй, гораздо более просторный офис рядом с торговым центром «Овьедо», в недавно построенном здании «Торре-ла-Вега». Вернее, они выкупили там весь четвертый этаж.

Возможность покупать недвижимость в лучших районах Медельина однозначно свидетельствовала о том, что отец начал накапливать серьезное состояние. И он был не единственным: множество других наркоторговцев точно так же пользовались тем, что в США и Колумбии пока мало знали о торговле кокаином. Американское правительство и чиновники тоже еще не осознавали, какой бизнес развивается в Южной Америке: даже спустя сорок лет этот бизнес не только остался прибыльным, но и продолжает расти в геометрической прогрессии.

Свою роль сыграла, конечно, и мода на кокаин среди американцев. В мае 1977 года, через три месяца после моего рождения, об этом даже писал журнал Newsweek, отмечая, что на всех богемных вечеринках Лос-Анджелеса и Нью-Йорка принято подавать кокаин на серебряном подносе вместе с белужьей икрой и шампанским «Дом Периньон».

Так или иначе, система, выстроенная отцом и Густаво в середине 1977 года, позволила им довольно быстро организовать собственные маршруты для перевозки кокаина в США, где проверка в портах и аэропортах была гораздо хуже, чем дома. Наивность чиновников сильно облегчала работу: почти не приходилось прилагать усилий, чтобы спрятать наркотики. Не было ни рентгеновского досмотра, ни натасканных на наркотики собак, ни спецагентов, ни даже действительно тщательных обысков. Простого чемодана с двойным дном было достаточно, чтобы ввезти в страну несколько килограммов кокаина без риска быть пойманным. Не было даже законов о торговле наркотиками – на нее смотрели как на разновидность контрабанды. Демонизация и криминализация этого бизнеса пришли гораздо позже.

Однажды отец рассказал, как они с Густаво устроили пробную доставку первых ста килограммов кокаина на двухмоторном самолете Piper Seneca. Без сучка и задоринки он приземлился в частном аэропорту «Опа-Лока» в центре Майами, которым пользовались только богатые американцы. Узнав, что груз доставлен благополучно, отец и Густаво закатили грандиозную вечеринку в ночном клубе Kevin’s с морем алкоголя и десятками красивых женщин.

Они обнаружили золотую жилу. Килограмм переработанного кокаина стоил в Колумбии двести тысяч песо (около пяти тысяч долларов). Цена того же килограмма, но уже в Майами, с учетом доставки составляла шесть тысяч. А на оптовой продаже кокаина частным покупателям отец мог получить в южной Флориде двадцать тысяч долларов за килограмм, а в Нью-Йорке – двадцать пять или даже тридцать.

Несмотря на эту необычайную прибыль, отец по большому счету получал лишь десятую часть от конечной стоимости: остальное оседало в руках американских посредников, которые к тому же добавляли в кокаин аспирин, известь, молотое стекло, тальк или любой другой белый порошок. Таким образом из одного килограмма они получали три или четыре, которые затем продавали по граммам, получая до двухсот тысяч долларов каждый.

Бизнес быстро расширялся. Отец и Густаво нашли крупных поставщиков в долине Альто-Уальяга на севере Перу, где сформировался один из крупнейших центров производства