Он смотрит на меня, и я жестом указываю вправо. Он слегка удивлённо откидывает голову назад. Несомненно, он думал, что будет отправлен в левую от меня сторону. Ко мне подходит Король, оставив свой разговор с Роном. Он наклоняется через стол.

— Ты не дождалась, — говорит он.

— Я хотела сделать это сама, — шепчу я в ответ.

Он издаёт раздражённый гортанный звук.

— Конечно, ты хотела.

Он отталкивается от стола и поворачивается к находящимся в комнате.

— Садитесь, — бурчит он.

Я закатываю глаза от его грубости.

— Кто из двух групп сидит рядом друг с другом? — спрашиваю я Оландона.

— Между ними есть место, но Рон и мужчина, который ещё больше него, и со шрамами по всему лицу, — говорит он.

Лавина.

В комнате воцаряется тишина. Я начинаю, когда понимаю, что Джован повернулся в мою сторону.

— Татума, кажется, есть что-то, что ты хотела сказать, — подсказывает он.

Ужас не просто бьёт меня по лицу; он проносится сквозь меня с силой скачущего стада. Я не задумывалась об этом моменте. Момент прохода через дверь полностью поглотил меня. Как я собиралась сказать им?

Стены начинают мерцать.

По всей видимости, я подала какой-то знак, потому что Оландон берёт под столом мою руку и сжимает.

— Д-да, Король Джован.

Я встаю, когда он начинает двигаться вокруг стола. Он не занимает позицию слева от меня. Он так же и не садится. Он становится сразу позади меня, предоставляя мне слово и буквально прикрывая меня.

Я прочищаю горло, гадая как начать. Тишина такая громкая, и я знаю, что все удивляются, почему я молчу. В моей груди бьётся страх.

Слова настолько тихие, что я едва слышу, как они звучат позади меня.

— С самого начала, Лина.

Джован произносит моё имя как ключ. Барьер в моём сознании ломается, и я точно знаю, с чего начать.

— Вероятно, вы все задаётесь вопросом, почему сегодня вас позвали сюда, — говорю я, чувствуя облегчение от того, что мой голос звучит отчётливо. — Правда в том, что, хотя вы ещё не знаете этого, вы все важны для меня.

— Что сказала девчушка?

Я слышу шёпот Льда. Остальные шикают на него.

— Для тех из вас, кто не… привык ко мне, я — Татума Олина. На языке Брум это означает, что я принцесса, наследница трона Осолиса, — я делаю успокаивающий вдох. — Моя мать с рождения скрывала меня. Возможно, вы слышали об её неприязни ко мне даже здесь… это, определённо, не секрет в моём родном мире, — я тяжело вздыхаю. — По правде говоря, я не люблю говорить о своём детстве. Большую его часть я провела взаперти в комнате, а в десять лет мне разрешили выйти, только для того, чтобы я открыла для себя тёмный и извращённый мир.

Позади меня раздаётся резкий вздох. Упс, не думаю, что Джован знал эту деталь. Я продолжаю:

— Я очень страдала от рук своей матери. Меня избивали до крови бессчётное количество раз. То, что было сделано, слишком ужасное и личное, чтобы пересказывать.

Кто-то задыхается. Фиона.

— К счастью, мой брат, Оландон, помогал мне настолько, насколько мог. Он, вместе с моими юными братьями-близнецами и старым другом, сделал жизнь сносной.

Я кладу руку на плечо брата.

— Моя жизнь шла своим ходом, и я не ожидала, что она изменится, пока из Гласиума не приехала делегация мира. Некоторые из вас были в той делегации, — говорю я, жестом указывая на место, где сидят Роман, Аднан и остальные. — Но кое-кого я узнала ближе остальных. Принца Кедрика. Во время перезаключения соглашений мы успели хорошо узнать друг друга. В конце концов, он решил спросить, почему я ношу вуаль, — я окидываю взглядом место, где сидят собравшиеся. — Те из вас, кто знал его, могут представить, сколько самообладания ему потребовалось, чтобы не спросить меня об этом раньше.

В глубине зала собраний хихикает Санджей.

Я делаю паузу на несколько секунд, пытаясь идеально сформулировать то, что хочу сказать.

— Можете ли вы поверить, что я никогда не видела своего лица до того, как оказалась в Гласиуме? — спрашиваю я.

Так тихо, что я могу слышать, как дышит Джован.

— Знаю, вы бы подумали, что едва ли это возможно. Но моя мать приложила все усилия, чтобы этого не случилось. Зеркала были уничтожены, озёра засыпаны, а стоячая вода была под запретом.

Я окидываю взглядом собравшихся. И хотя я не могу их видеть, я знаю, что действие заставит их почувствовать, что я могу.

— Осолис не похож на Гласиум. Население намного меньше, и от Татум негде спрятаться. Нарушение её правил — мгновенная смерть для тебя и твоей семьи. Она заставила других бояться меня. Люди при дворе ненавидели меня, потому что думали таким образом добиться расположения моей матери. Но она не только заставила других бояться меня, она заставила меня бояться себя.

Я горько усмехаюсь.

— Это кажется странным, не так ли? Бояться себя? Я знала, что могу снять вуаль. Однако также знала, что она сделает с теми, кто меня увидит. Я знала, потому что однажды, будучи ещё маленькой, я открыла лицо деревенской девушке. На моих глазах ей перерезали горло. Её кровь была на моих руках. Она до сих пор не смыта.

Это чистосердечное признание причиняет мне физическую боль, когда я произношу его вслух.

Кто-то плачет. Женщина.

— Всякий раз, когда у меня возникало искушение показать лицо брату, воспоминания о крови, хлынувшей из горла девушки, быстро напоминали мне, что не стоит рисковать.

— Даже Оландон не видел твоего лица? — ошеломлённо спрашивает Аднан.

— Нет, никто с рождения не видел моего лица, полагаю, кроме тёти, которая, возможно, заботилась обо мне, — отвечаю я.

Я иду вокруг стола, пока говорю. Мне нужно двигаться. Напряжение в комнате невыносимо.

— Со временем я начала бояться вуали. Что, если она соскользнёт, пока я работаю в приюте? Какую семью убьёт моя мать? А если она слетит во время тренировки? Убьёт ли она Аквина, моего старого инструктора? Мать намеренно вбила в меня этот страх. Но я только позже узнала об этом.

Мои движения становятся отрывистыми. Я ставлю ноги в середину круга и закрываю глаза.

— Со временем Кедрик понял это. Татум не хотела, чтобы я снимала вуаль. Это не имело никакого отношения к степени моего уродства. Она боялась, что я сниму её. Это кажется очевидным, не так ли? Так было для вашего принца. Что пыталась скрыть Татум? Однажды, подвергнувшись побоям, которые, вероятно, убили бы меня, я пригрозила снять вуаль. Это одно из моих