Шрифт:
Закладка:
Мия познакомила нас с другим ансамблем, «Барыня», который считается самым большим ансамблем русской народной музыки за пределами России. Его руководитель Михаил Смирнов был концертмейстером у Бабкиной, а потом остался в Нью-Йорке. Его жена — очень талантливая балалаечница, окончившая консерваторию в Санкт-Петербурге. Михаил — тамада на свадьбах, так что у него много смешных историй, которые он умеет рассказывать. В основном это связано с их концертами, приглашают их разные олигархи: русские, украинские. Вот как-то попросили пропеть «Калинка, калинка, калинка моя» для председателя концерна «Смирнофф» (водка), когда он ехал с первого этажа на второй в лифте; очень хорошо заплатили. Из той же серии — пригласили (кстати, украинский олигарх) в Швейцарию, оплатили всем билеты, отель, проживание, выступали они 15 минут, поскольку там было много звёзд.
Если вспоминать об эмигрантах первой волны, то у нас есть ещё одна знакомая — Мария Кеонян. Эта Мария, когда я рассказывала про своих детей, что они и шахматами занимаются, и музыкой, то добавляла: а балетом? С eё точки зрения (ещё дореволюционной), русские дети должны заниматься музыкой, шахматами и балетом. А вообще, Мария — интересная женщина, очень красивая, даже сейчас, когда ей за 80, хорошо причесанная, хорошо одетая и большая командирша, очень разговорчивая, с таким заметным присутствием. Когда она ездила в Россию в 90-х, с иностранцев брали больше денег за вход. В Петергофе она так разругалась с кассиршей, что ей пригласили директора музея, — по поводу того, что это неправильно: брать больше денег с людей, которые пострадали, что они не смогли жить в России. Она родилась в Париже, жили они по соседству с семейством Марины Влади, и их сёстры даже дружили. В 17 лет она уехала в Америку, вышла замуж за армянина намного её старше, от которого у неё было двое детей. А потом вышла замуж за его друга — тоже армянина Эдуарда Кеоняна, который к тому времени овдовел, он очень интересная личность, которую в Америке считают «отцом» микроэлектроники. Его книгу воспоминаний я прочла очень быстро, поскольку там всё очень интересно. Oн окончил Ленинградский государственный электротехнический университет, затем аспирантуру, работал там же. Его жена в июне 1941 г. уехала в отпуск вместе с сыном на юг, началась война, блокада Ленинграда, он чудом выжил: его уже везли на тележке вместе с другими трупами, и его знакомая увидела эту тележку и рассмотрела, что он шевелится. Умирающего выходили. А потом его переправили по знаменитой дороге жизни, и он решил, что надо ехать к жене, в место, еще не оккупированное немцами. Когда же он туда приехал, то вскорости туда пришли и немцы, и всю их семью угнали на сельскохозяйственные работы в Германию. После окончания войны они оказались в американском секторе, и поскольку он считал, что его могут репрессировать, то решил ехать в Америку. В Америке он несколько лет работал на разных подсобных работах типа служба в такси; единственное, что там у него сразу получилось, — так это познакомиться со всеми известными русскими эмигрантами, которые жили в то время в Нью-Йорке, например с А. Керенским. А вот с кем они очень подружились, так это с дочкой Рахманинова. Он не работал в науке уже лет восемь, когда ему удалось попасть в лабораторию Белла, в которой он сделал очень много для создания первых транзисторов. В последние годы своей карьеры он был представителем Штатов в ЮНЕСКО по делам науки и техники.
Если смотреть на нашу семью, то у нас вместо балета (как говорит Мария Кеонян — это ведь русская классика воспитания) идут камни — ведь я же с Урала. Благо в нашем городе проходит ежегодное шоу, мы можем полюбоваться камнями со всего мира — тут и редкие камни, и очень красивые, и ювелирные изделия, и громадные вымершие скелеты или останки древних животных, моллюсков, рыб, вплоть до целых скелетов динозавров, обычно собранных из нескольких. Красотища! Народ с выставки мы тоже любим (они приезжают недели на три каждый год), приезжают сотни человек из бывшего Советского Союза: тут и охотники за метеоритами со своей метеорной скоростью. Стоит где-то упасть чему-то, так они уже в этом месте собирают. В прошлый раз упал метеорит на Кубе прямо во время выставки, так они в тот же день сорвались туда — и уже на выставке торговали новыми метеоритами. Приезжают мастера своего дела, которые создают красивую неповторимую огранку, — писатель и художник Виктор Тузлуков, чемпион мира по огранке в Гонконге; директора минералогических музеев в Москве и создатели новых музеев в России; создатели уникальных искусственных камней, которые ничем не отличаются от настоящих. Один наш знакомый нашёл несколько новых видов камней, неизвестных науке, в Америке — русский учёный нашёл в Америке, вот чудеса! Это показывает нашу хорошую геологическую школу. А Сергей Голомолзин ездил в три экспедиции в Антарктиду и помогал в строительстве алтаря в храме, который там воздвигнут. А ещё геологи заразили нас своей жуткой активностью. Когда они приезжают в Америку, то, естественно, прихватывают 2–3 недели отпуска. Они объездили, кажется, сначала всё в большой округе, потом, кажется, всё в Америке, ну и всё вокруг Америки тоже прихватывают — Кубу, Мексику. Не мудрено, что они нашли новые камни — с такой скоростью и методичностью всё объезжать. На самом деле тут ездить очень здорово, природа красивая, и хотя в России тоже можно, например, увидеть те же гейзеры, но для этого надо сделать громадный перелёт — как в Америку, и всё там будет не так обустроено, как здесь. Национальные парки здесь очень обихоженные, а также вся инфраструктура рядом — отели, рестораны, развлечения — например, езда на лошадях или сплав на плотах. Так что только первые годы мы их возили по окрестностям, поскольку машины они ещё не брали в прокат — дорого; а вот потом уже было наоборот: мы узнавали от них, куда можно ещё съездить. Наши друзья геологи, муж с женой, — семейная пара (как часто встречается среди геологов) — рассказывали, что когда заработали первые 7000 долларов на собственном производстве ювелирных изделий, то решили: надо ехать на Мадагаскар — это как раз стоило этих
