Шрифт:
Закладка:
Этот, на вид совсем «не боевой» грузин, искренне любящий своих многочисленных детей и души не чаявшей к жене, но от которой нет-нет, да и сворачивал «налево», на деле же являлся страшным противником, не знающим никакой жалости к врагам. А еще он филигранно владел ножом и топором, заведуя в кафешке разделкой мясных туш. К слову, не всегда съедобных…
— Нет, Вазген, спасибо! — Мотнула головой Катерина. — Мы его джип используем…
— Понял, красавица! — Улыбнулся мясник, бросив взгляд на часы. — Тогда я свининой займусь, пока не заветрилась совсем?
— Да-да, — согласно произнесла Катя, — парни без тебя вполне справятся… Погоди! — неожиданно опомнилась она, все-таки несколько лет такого «стресса» не было. — Сходи, глянь: как там наши подранки? Может, штопать придется?
— Вай, точно! — Вазген хлопнул себя ладонью по лбу. — Наша без фельдшера осталась — Иваныч к дочке в город подался! — И он вновь исчез в подсобке, а Катерина бросила беглый взгляд из окошка на улицу, где вокруг бездыханного тела суетились мужики.
— От, сука, тяжелый какой! — кряхтя он напряжения, выругался Серый, помогая Борису затолкать труп Бурята в открытый багажник «Крузака». — Говорят, что маленькие — особо говнистые, а в этом гондурасе дерьма на пару центнеров наберется!
— Ты не филонь, Серега! — ответно просипел Борис, его спина трещала под реальной тяжестью мертвого уголовника. — Давай на раз-два… — Лесорубы, державшие киллера за руки — за ноги, слегка его качнули и одним мощным толчком, наконец-то, сумели закинуть его тело в багажник джипа. Приняв на себя тяжесть хозяина, джип покачнулся на амортизаторах и слегка присел на задние колеса.
— Ну, мля, и боров! — Поправляя тело в багажнике, отдуваясь и смахивая выступивший на лбу пот, произнес Серый. — Давненько мы так не веселились, а, бригадир?
— Согласен. — Кивнул Борис, методично обшаривая карманы мертвого уголовника в поисках ключей от машины. — Ага, вот они где? — Он достал брелок сигнализации, где на карабине болтались и ключи от автомобиля. — Поехали, закопаем ублюдка! — Предложил он Сергею, вынимая из карманов трупа обнаруженные там предметы: пачку «Парламента», позолоченную серебряную зажигалку «Зиппо», толстый кожаный лопатник, набитый крупными купюрами, как отечественного «производства, так и американскими «жабьими шкурками» и веселыми разноцветными «еврофантиками». Деньги Борис без всякой брезгливости вынул из кошелька и засунул себе в карман. — Потом Катьке отдам, на непредвиденные… — Пояснил он Сергею свои действия, хотя тот в пояснениях и не нуждался — мародерка наличности в таких случаях была уже давно и основательно отработана. Следом в карман отправились документы на автомобиль и водительское удостоверение Бурята. — Пробьем, что за гусь нам попался, — сказал Борис, похлопав себя по карману с документами. — А это зароем вместе с ним, — протерев личные вещи Бурята найденной ветошью, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, произнес лесоруб.
— Эх, жаль — котлы у него зачетные! — С какой-то потаенной грустью произнес Серега, заметив на руке киллера дорогие часы. — «Ролекс». Настоящий, наверное… Нам на такие ни в жизнь не заработать, Борян!
— Да и хрен на них! — Отмахнулся от дорого аксессуара, как от незначительной мелочи бригадир лесорубов. — Много они ему счастья принесли? — указав на тело, риторически спросил он. — И сколько ради этого он душ человеческих загубил? Не говоря уже о своей…
— Да, не простой это уркаган, — согласился Серый, не понаслышке знакомый с творчеством тюремных живописцев. — Похоже, торпеда, — внимательно разглядывая отливающие синевой татуировок руки Бурята, произнес лесоруб. — Но не шестерка, запоровшая косяк, а авторитетный тюремный палач, — пояснил он своему ни разу не сидевшему приятелю, указав на оскаленную морду волка, нанесенную на тыльную сторону левой ладони. — Да и набитые перстни сплошь серьезные.
— Да и на воле он, похоже, тем же самым занимается, — задумчиво произнес Боря. — Интересно, по чью же душу он в нашу глушь прикатился? У нас ведь тут реальный «тупик» — дальше Нахаловки только тайга. Сомневаюсь, что этот поц по лесам с палаткой прогуляться собирался.
— Думаешь, про старые долги и заморочки кто-то вспомнил? — Почесал вихрастый затылок Серега, догадавшись о предположении друга.
— Хрен его знает… — Пожал мощными плечами лесоруб. — Но я бы такой факт со счетов не сбрасывал, хоть мы и старались все хвосты подчищать.
— Да и лет, сколько после всего этого прошло? Но береженого и Бог бережет! — согласился он с Борисом. — Будем поглядывать…
— Осторожность не помешает, — ответил Боря. — Расслабились мы тут за десять лет тишины. Такой шоблой всего лишь одного утырка уработали, а двое трехсотых[1]! И хлебальники этот отморозок нам всем здорово раскроил! — Борис болезненно поморщился, прикоснувшись раскрытой ладонью к груди. От удара Бурята грудина ныла, слегка опухла и посинела, а возможно, что и несколько ребра треснули. Но терпеть боль Борис умел. А там видно будет.
— Хорошо, хоть не зажмурился[2] никто! — согласился с бригадиром Сергей. — Хочешь сказать, что заплыли, сука, жиром мы с тобой, бригадир! Хотя, в нашем возрасте качать борщом авторитет и не зазорно, вроде — не пацаны уже давно! — Он оптимистично хлопнул Бориса по плоскому животу. — Да не, в нормальной мы с тобой форме, братишка! Нам просто собраться надо! Тишина и спокойствие, конечно, в кайф — но расслабляет…
— Хорош болтать, Серый! — Заметив силуэт жены в окошке кафе, произнес Борис. — Пора прибираться! А то сейчас Катька нам всем покажет Кузькину мать! — Произнес он, закрывая багажник и запрыгивая в джип на водительское место.
— Повезло тебе с Катериной! — более, чем уважительно, произнес лесоруб. — Да и всем нам, если уж на чистоту… — Серый обошел «Крузак» и взгромоздился на переднее пассажирское сиденье, рядом с Борисом. — Сам посуди: я — сидевший, ты —
