характеристики, важной для классического и средневекового мировоззрения (а также для интуитивного восприятия современного человека).

Обилие фактов, собранных Гарни, Майерсом и Подмором [106], воодушевило трех других исследователей – Дарье [107], Рише [108] и Фламмариона [109], которые подступились к проблеме со стороны подсчета вероятности. Дарье вывел вероятность 1:4 114 545 для телепатического предчувствия смерти, из чего следовало, что объяснение такого предупреждения как «случайного» в четыре с лишним миллиона раз менее правдоподобно, чем «телепатическое», аказуальное «значимое совпадение». Астроном Фламмарион рассчитал вероятность хорошо известного случая «призраков живых людей» как 1:804 622 222 [110]. Еще он первым увязал прочие подозрительные происшествия с общим интересом к феноменам, имеющим отношение к смерти. Так, он сообщал [111], что при работе над книгой об атмосфере, как раз когда он писал главу о силе ветра, неожиданный порыв сдул со стола все бумаги и вынес их в окно. В качестве примера тройного совпадения Фламмарион приводил поучительную историю монсеньера де Фонжибу и сливового пирога [112]. Тот факт, что Фламмарион упоминал все эти совпадения, обсуждая явление телепатии, доказывает, что он по наитию, сам того не осознавая, предполагал наличие в мире некоего всеобъемлющего принципа.

Писатель Вильгельм фон Штольц [113] собрал немало историй о странных способах, какими утерянные или украденные предметы возвращались к своим хозяевам. В частности, есть история о женщине, фотографировавшей своего маленького сына в Шварцвальде. Пленку она оставила в Страсбурге на проявку. Но началась война (1914), женщина не смогла забрать фото и смирилась с этой потерей. В 1916 году во Франкфурте она купила пленку, чтобы сфотографировать свою дочь, которую успела родить за прошедшее время. Когда пленку проявили, выяснилось, что та уже использовалась, и под снимком дочери обнаружилась фотография сына, сделанная в 1914 году! Старая пленка не дождалась проявки и каким-то образом вновь поступила в продажу вместе с новыми. Автор ожидаемо делает вывод, что все указывает на «взаимное притяжение связанных друг с другом объектов», на «избирательную близость». Он предполагает, что эти события напоминают сновидения «более обширного и более понимающего сознания, которое для нас непознаваемо».

С психологической точки зрения проблему случайности изучал Герберт Зильберер [114]. Он показал, что мнимые «значимые совпадения» суть частично бессознательные элементы, а частично – тоже бессознательные, произвольные толкования. Зильберер не учитывал ни парапсихических феноменов, ни синхронистичности; в теоретическом отношении он двигался по стопам каузальности Шопенгауэра. Если не считать содержательной психологической критики наших методов оценки случайности, работа Зильберера не содержит упоминаний о существовании «значимых совпадений» в том смысле, в каком это выражение употребляется нами.

Убедительное доказательство существования акаузальных комбинаций событий было выявлено – при надлежащем научном обосновании – лишь недавно, в основном благодаря экспериментам Райна и его коллег [115], которые, впрочем, не сумели понять, какие далеко идущие выводы можно сделать из их открытий. Вплоть до сегодняшнего дня не приведено ни одного внятного довода против результатов этих экспериментов. Суть экспериментов состояла в том, что экспериментатор переворачивает пронумерованные карты, на каждой из которых нарисован простой геометрический узор. Одновременно субъект, отделенный от экспериментатора ширмой, должен угадывать, какой именно узор изображен на переворачиваемой карте. Используется колода из двадцати пяти карт, по пять для каждого символа: пять со звездой, пять с квадратом, пять с кругом, пять с волнистой линией и пять с крестом. Конечно, экспериментатор не знает, в каком порядке расположены карты в колоде, а субъект не может их видеть. Многие эксперименты приносили отрицательный результат, то есть не более пяти вероятных попаданий. Но отдельные субъекты показывали результаты намного выше этой вероятности. В первой серии экспериментов испытуемым пришлось отгадывать карты по 800 раз. Средний результат составил 6,5 угадывания на 25 карт, что на 1,5 угадывания больше вероятных пяти. Вероятность случайного отклонения в данном случае – 1:250 000. Эта пропорция показывает, что шанс случайного отклонения не слишком велик, поскольку его можно ожидать только 1 раз на 250 000 случаев. Результаты экспериментов разнились в зависимости от индивидуальных талантов испытуемых. Так, некий молодой человек в среднем угадывал 10 из 25 карт (вдвое чаще вероятности), а один раз угадал все 25 карт, причем вероятность такого случая составляет 1:298 023 223 876 953 125. Возможность подтасовки колоды исключалась, карты тасовались автоматически, экспериментатор в этой процедуре не участвовал.

После первой серии экспериментов пространственное расстояние между экспериментатором и субъектом увеличили – в одном случае до 350 километров. Средний результат второй серии экспериментов – 10,1 угадывания на 25 карт. В третьей серии экспериментов, когда экспериментатор и субъект находились в одной комнате, итог составил 11,4 угадывания на 25 карт. Когда субъект сидел в соседней комнате, результат равнялся 9,7 угадывания на 25 карт, а если через две комнаты от экспериментатора, то 12 угадываний на 25 карт. Райн ссылался на эксперименты Ашера и Берта, в которых положительные результаты были достигнуты на расстоянии в 1344 км между экспериментатором и субъектом [116]. Позитивным оказался и эксперимент, проведенный одновременно в Дареме, штат Северная Каролина, и Загребе, Югославия (расстояние между двумя точками – 5600 км) [117].

Тот факт, что расстояние не оказывает принципиального влияния на результат, дает понять, что исследуемый феномен не связан с проявлением силы или энергии; в противном случае расстояние наверняка бы сказалось, а рассеивание в пространстве привело бы к ослаблению эффекта. Более чем вероятно, что результаты ухудшались бы пропорционально квадрату расстояния. Поскольку совершенно ясно, что это не так, мы вынуждены предположить, что расстояние есть психическая переменная, которую при определенных условиях можно свести до исчезающей точки посредством какого-то психического состояния.

Еще более примечательным является то обстоятельство, что и время как таковое тоже не сказывается на результатах; например, предположение относительно выпадения карт в будущем дает итог выше порога вероятности. В экспериментах Райна со временем вероятность составила 1:400 000, то есть налицо некий фактор, не зависящий от времени. Иными словами, мы получили подтверждение психической относительности времени, ведь эксперименты подразумевали восприятие событий, которым только предстояло случиться. В таких условиях фактор времени, похоже, устраняется той самой психической функцией или психическим состоянием, что позволяет пренебрегать влиянием пространственного фактора. Если в пространственных экспериментах нам стало понятно, что энергия не ослабевает с увеличением расстояния, то временные эксперименты лишают нас всякой возможности хотя бы допускать наличие некоей энергетической связи между восприятием и будущим событием. Мы должны немедленно отказаться от всех объяснений, опирающихся на понятие энергии, то есть признать, что события такого рода не могут рассматриваться с точки зрения каузальности, поскольку каузальность исходит из существования пространства и времени до тех пор, пока все наблюдения строятся в конечном счете на изучении движения тел.

Среди экспериментов Райна нужно также упомянуть