как будто по нервным каналам ему передавалось всё, что переживала она. Его душа проснулась, наконец, и стала что-то чувствовать после долгой спячки. Её слова, как целительная мазь для его души, по одному убирали струпья бесчувственности, равнодушия, одиночества. Каждое слово Анны безжалостно ломало скорлупу, которой он прикрыл себя после потери жены. Привычное, созданное им самим аморфное состояние бездействия, словно яд, въелось в характер. Когда он стал таким? Вместо того чтобы карабкаться навстречу жизни, он создал вокруг себя ауру безучастности.

Он был не готов любить, принимать, участвовать, заботиться не только о ней, но и о любой другой, о близких. Его душа как будто умерла вместе с женой. Но разве Анне было менее больно? Раненный сам, он больно ранил словами её...

– Анечка, Аня... Я не знаю, почему я все время веду себя, как идиот. Наверное, я такой и есть, – больше ему нечего было сказать. Борис держал корзину, сжимая другой рукой её пальцы. – Если ты будешь счастлива, я тоже желаю тебе счастья.

Перерыв затянулся, и Михаил попросил коллег, которые разошлись по большой территории зала для переговоров, собраться за столом.

– Друзья! – обратился он к присутствующим. – Как повелось с давних пор, вторая половина собрания принадлежит руководству. Если есть какие-то вопросы или предложения по сказанному выше, то можете отозваться. – Все промолчали.

– Анна Александровна в таком случае слушаем вас, – непривычно дружелюбно проворковала Берта.

– Коллеги, я хотела бы внести ясность в ситуацию с займом. – Анна достала первую из папок. – Я не стала дожидаться передачи дела в суд и наложения ареста на нашу с Юргисом квартиру, а продала её и привезла деньги, – с этими словами Анна протянула конверт из папки Михаилу.

– Где ты будешь жить с дочерью? – взволнованно спросил Борис.

– Боря, не переживай, Отто купит ей теперь десяток этих квартир, если потребуется. А скорее всего, заберёт в Берлин, да Анна? – подливала масло в огонь Берта. Борис побледнел. Было видно, насколько тяжело он воспринимал информацию.

– Мы это ещё не обсуждали, – смутилась Анна, – и, пока идёт следствие, я выступаю как свидетель и не могу уезжать из страны, – на ходу придумала она. – А живу я у мамы.

– Спасибо, Анна Александровна, не ожидал такого старания и участия от вас, – ответил Михаил. Он отдал конверт Горцеву. – Игорь, сделай расписку об уменьшении наших притязаний в трёх экземплярах, для каждого из нас и для следствия, – Горцев услужливо кивнул.

– Анна Александровна, не торопитесь возвращать долг полностью. Может, следствию удастся выйти на Юргиса? Неужели никто, кроме меня, не верит в успех? – Михаил был восхищён поступком Анны. В разговор вмешалась Берта, выразив согласие с отцом. Радостная от известия о помолвке, она переменилась до неузнаваемости, и Анне была непонятна её игра. Откуда вообще в ней могла зародиться радость за кого-то?

– Михаил Александрович, я хочу выступить вашим посредником для госзаказов за рубежом. Отто познакомил меня с представителями российского посольства в Египте. – Пока присутствующие приходили в себя, она достала следующую папку с документами.

– К чему вы клоните, Анна? О нашем участии в госзаказах такого уровня не может быть и речи! – возмутился Михаил.

– Почему вы сразу отказываетесь? Не хотите Египта – есть Европа, Китай! Участие можно принять в формировании проектов и инженерной документации, необязательно тащить туда технику и строить. Но ваша выгода будет немалой.

– Аня, ты понимаешь, сколько денег нужно иметь для обеспечения заявки, сколько там желающих? Это такая круговерть, ты не представляешь! Подавать холдинг на участие в тендере, вылизывать документацию. Тем более в нашей ситуации, когда мы концов найти не можем. Хорошо, что из-за истории с офшорными фирмами нас миновала полная ликвидация по решению суда.

Анна понимала осторожность, проявляемую Михаилом.

– Вы и меня поймите: не хочется отдавать долги годами. Квартира у меня одна, продавать больше нечего, к тому же доверенность действует три года. Что будет дальше с акциями?

– Отто все выплатит. Или я не прав? – уточнил Михаил. – А насчёт переоформления акций на себя ты не консультировалась с юристами?

Анна растерялась, ведь ни о какой свадьбе с Отто речи не велось вообще, об этом она поговорит с ним персонально.

– Во-первых, я ещё замужем. Во-вторых, не было времени консультироваться, но я сделаю это обязательно. В-третьих, мне бы хотелось развиваться самой в финансовом плане и не зависеть от мужчин. Я не отступлю, Михаил Александрович! Не хотите за рубежом, есть госзаказы на территории России, процент от которых будет погашать долг. Иного пути я не вижу.

Михаил сидел в задумчивости. Она права, конечно.

– Что у тебя с языковым центром? – ему хотелось сменить тему.

– Я его зарегистрировала, – Анна вытащила из последней папки визитки с адресом и телефоном центра. – Помещение маленькое, но в центральном районе, в новом бизнес-центре. Мне нравится. Но если вы больше не будете участвовать в строительстве за рубежом, мои услуги вам не понадобятся.

Она стояла красивая, розовощёкая, разволновавшаяся, с точеной фигурой в изящном наряде, пышной грудью, изящно подчёркнутой запáхом. Борису так нравилась появившаяся в ней деловитость, её стремление быть личностью, всё успевать, развиваться. Почему он не замечал её? Не замечал настолько, что если бы его спросили, какого цвета глаза у Ани, то не ответил! А они – цвета летнего неба...

Собрание закончилось, но только номинально – открытыми остались вопросы, требующие времени для решения. Михаил пригласил коллег собраться следующий раз в День строителя, в августе, но не для работы – предложил отметить профессиональный праздник. Он очень его любил, так как гордился своей профессией.

– Коллеги, я дополнительно всем сообщу, где планирую вас собрать. Может, у кого-то есть предложения? Анечка, тебя ждём с Отто, в любое место – в ресторан или на природу.

Глава 24.

Анна быстро собрала бумаги в папки и юркнула из переговорного зала. Поступок Юргиса не выходил из головы. Зачем ему понадобилось так подставлять её? Неужели она не замечала мстительности мужа? От депрессивного настроя отвлёк звонок сотрудника банка. На этаже была открытая терраса, где курили коллеги, там было безлюдно и разговору никто не мешал.

Анна слушала условия предоставления кредита. Проценты были невыгодные, но оплатить учебу дочери на будущий год она должна была в течение месяца.