угрожали.

Выключаю диктофон, бросаю его на стол, отхожу к окну. Всеми силами тогда удерживал себя, чтоб не свернуть этому куску продажного дерьма шею.

— Я надеюсь, человек остался жив и в здравии? — Михаил Робертович задал вопрос после долгой паузы.

— Да, заснул пьяным.

— Это хорошо, данное признание, конечно, можно использовать, но нужны доказательства более веские. Если, конечно, Комаров согласится свидетельствовать в суде против себя и Минаева.

Безнадега.

Это как замкнутый круг, в этом городе многое и многие изменились за семь лет, появились свои царьки, которых все боятся. Здесь честным путем ничего не выиграть, а значит, нужно действовать грязно, но старику адвокату об этом лучше не знать.

Значит, у меня есть несколько дней, чтоб найти бумаги на мои фирмы и желательно настоящее заключение эксперта. Зная о том, какой Минаев дотошный, как хранит каждую бумажку, надеюсь, что и эти он сохранил.

Если я хочу законно владеть своим, ни от кого не прятаться и не бегать, они нужны. Придется встретиться с бывшей любовью.

— Данил.

Очнулся, в кабинете Михаила Робертовича темно. Как я мог заснуть в кресле? Девушка трогает за руку, сажусь, пытаюсь ее разглядеть.

— Что случилось?

— Все хорошо. Я проснулась, а тебя нет, незнакомое место.

— Был трудный день, все хорошо, пойдем, надо отдохнуть, завтра поедем домой.

Она слушается, веду ее обратно в гостиную, вместе ложимся на диван, Влада устраивается на моей груди, под ладонью ее шелковистые волосы, хрупкая, теплая, как котенок.

— Он нас всех убьет?

— Кто?

— Минаев.

— Нет, его быстрее сожрут черви, обещаю, крошка.

Глава 31. Влада

Проснулась одна и в незнакомом помещении. Тело затекло, диван узкий, твердый, помню, как пришла в эту комнату к Данилу ночью, как он уложил меня рядом и сказал, что нужно спать.

Солнце уже пробивалось лучами сквозь красивые белые шторы, узорная тень падала на паркетный пол. Села, огляделась по сторонам, вчера так и не поняла, где нахожусь, была такая внутренняя истерика, словно энергия, скопившаяся в горячий шар внутри меня, лопнула. Потекли слезы, а потом просто уснула.

Да, я думала, что тот день, когда Сафин меня украл, будет самым запоминающимся и ужасным днем моей жизни. Но оказалось, что он был вчера, и неизвестно, что будет дальше.

Если Минаев так уверен в своей безнаказанности, обладая безграничной властью, и его не остановило даже то, что это был день, вокруг были люди, то он наверняка может вытворять что угодно и вновь повторить попытку моего похищения. И что за странная блажь?

Больной какой-то. Вячеслав никогда не приставал, не проявлял себя, да, был некий интерес, но я списывала его на простое участие по-родственному.

Его жена удивила не меньше.

Они стоят друг друга.

Алчная сука и самоуверенный мерзавец.

Идеальная пара.

— Вы уже проснулись?

— Да, Михаил Робертович, а где Данил?

— Я вам все расскажу, но для начала водные процедуры и завтрак, я вас жду, все принадлежности вы найдете в ванной.

Старый адвокат заглянул и тут же пропал, он очень милый: седые, зачесанные назад волосы, сам невысокий, худощавый, с аккуратной бородкой, но цепким взглядом под толстой оправой очков.

Значит, Данилы нет дома.

Прошлась по комнате, рассматривая фотографии, они, как и все здесь, были из прошлого века. Тяжелые рамки, в них пожелтевшие черно-белые снимки красивой женщины и мужчины. Кое-где они были молодыми, а где-то уже старше — подтянутые, в туристическом походе, на море и горных лыжах, потом старше, но такие же счастливые и влюбленные. Михаил Робертович и его дама сердца, я бы сказала так, потому что даже с этих старых снимков время не стерло их любовь.

В ванной с тоской посмотрела на свой внешний вид, мятую футболку, испачканные в крови и кофе светлые брюки и заплаканные глаза. Но адвокат положил не только чистые полотенца, на вешалке висело летнее голубое платье в мелкий белый цветочек. С широкой юбкой и рукавами-фонариками оно было прекрасно.

Приняв душ, высушив волосы и постирав брюки, надела платье. Вышла из ванной, увидела свое отражение в высоком зеркале. Девушка из прошлого, так бы я сказала о себе, было очень красиво и нежно.

— Владочка, идите скорее, все уже остыло, старик приготовил блинчики и омлет, моя Розочка очень любила такой завтрак. О, да вы настоящее сокровище, вам очень идет этот цвет.

— Спасибо. И спасибо за платье, оно бесподобно. Его носила ваша жена?

— Присаживайтесь, не стойте, да, вот сюда, разрешите, я за вами поухаживаю. Я сто лет не ухаживал за девушками, тем более такими красивыми.

Он мне нравится, непосредственный, галантный, настоящий джентльмен из прошлого, когда мужчины почитали за честь ухаживать за женщиной, когда они совершали поступки и боготворили любимых.

— Вы тоже прекрасно выглядите.

— Ой, что вы, не смущайте меня.

На тарелке появился омлет, тонкая фарфоровая чашка наполнилось свежесваренным ароматным кофе, в этом доме даже посуда была антиквариатом, как и все вокруг. Михаил Робертович сел рядом, поправил шейный шелковый платок, белоснежный ворот рубашки, жилет.

— С вами хоть на бал прямо сейчас. А платье и правда очень красивое.

— Розочка носила его в тридцать пять, мы тогда отдыхали в Италии, там его и купили, мы любили путешествовать. Я увидел его первым в витрине магазина и не удержался. Потом ей завидовали все подружки.

Омлет и блинчики пахли божественно, я, кажется, совсем не по этикету накинулась на еду, делая большие глотки кофе, прикрывая глаза от удовольствия.

— Расскажите о своей жене? Расскажите, как мужчина должен любить, чтоб вот так помнить?

Я прекрасно понимала, что Розы нет в этом мире, но было интересно узнать от человека, который много прожил, что такое любовь.

Михаил Робертович задумался, отложил вилку, так странно посмотрел.

— Вы знаете, Владислава, вот ее нет рядом уже десять лет, но она со мной здесь, в этих вещах, фотографиях, воспоминаниях, Роза моя душа, и так будет всегда. Но я не знаю идеальную формулу любви, это все на уровне химии. А что самое интересное, я ведь украл ее, да, да, украл, увез и уже не отпускал.

— Как так?

— Я, как и все юноши в определенном возрасте, был неуверен, такая красотка — и начинающий адвокат Миша Вассерман. Небо и земля, как сказали бы все. И вот я пришел к ее квартире, купил цветы