Глава 7

Не успел я расправиться с поздним обедом, как к моему столику подошёл официант, молодой человек с аккуратно приглаженными волосами и короткой рыжеватой бородкой. Звали его, кажется, Филипп. Он был предупреждён, что я питаюсь в ресторане бесплатно, поэтому вряд ли собирался меня рассчитать. Похоже, понадобился я ему по другому поводу.

— Ефим Николаевич, — склонившись, извиняющимся тоном обратился он. — Там, у ресторана, вас ожидают для личной встречи. Изволите ли принять?

— Кто таков?

— Хм… Ну, это мой дядя.

— Что ж, давай поглядим на твоего дядю. Пускай зайдёт.

Дядя выглядел неважнецки. Подбит левый глаз, губа распухла, одежонка хоть и чистая, но явно не с барского плеча. Котелок на голове придавал немного комичный вид. На вид лет под шестьдесят. При всём при этом тщательно выбрит и даже, кажется, попахивает одеколоном.

— Фунтиков Христофор Венедиктович, — чуть поклонившись, представился мужчина, стянул с головы котелок и принялся нещадно мять его в руках. — На местный манер Христиан Фунтикофф.

— Очень приятно. Ефим Николаевич Сорокин. Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?

— Ефим Николаевич, я слышал, вы как-то связаны с Большим Иваном…

— Это от кого же вы слышали? — напрягся я.

Фунтиков воровато огляделся и, наклонившись чуть вперёд, негромко ответил:

— Дело в том, что мой племянник Филипп…

— Ах, этот официант, — кивнул я в сторону отошедшего к другому столику полового. — Ну, предположим, так и есть. Какое же у вас дело к Большому Ивану?

— Дело в том, что я живу в районе Флэшинг, это Квинс. У меня своя юридическая контора, небольшая, из работников я да клерк, то есть помощник, — ещё один мой племянник, Антип. Он младший брат Филиппа…

— В генеалогии разберёмся позже. Что у вас случилось?

Дальше выяснилось следующее. Здание, в котором располагалась контора, принадлежало некоему Лаймону Брюстеру, владельцу ещё пары домов в этом районе. Фунтиков исправно платит за аренду помещения, но на прошлой неделе Брюстер неожиданно решил повысить аренду в два раза. При этом почему-то только русскому юристу, без объяснения причин.

«Не нравится — освобождай помещение», — заявил домовладелец арендатору.

Христофору Венедиктовичу вскоре всё же удалось выяснить, что причина кроется в кузене Брюстера, то бишь его двоюродном брате. Тот решил открыть в этом районе парикмахерскую и конечно же договориться насчет помещения с родственником куда проще, чем с посторонним человеком. А крайним в этой ситуации оказался русский эмигрант, которого Брюстер решил внаглую выдворить с этой территории путём резкого подъёма арендной платы, резонно рассудив, что безобидный Фунтиков такую сумму не потянет и освободит помещение. Несчастный юрист совсем было отчаялся, поскольку закон был на стороне домовладельца, а найти помещение в этом районе — трудная задача. Да и после одиннадцати лет работы здесь у него появилась своя клиентура из местных, которые вряд ли побегут за своим юристом в другое боро[30].

Но тут как-то в гости заглянул племянник из Грин-пойнта и рассказал о банде некоего Большого Ивана, люди которого защитили от итальянцев ресторан, в котором племяш работает. Тут-то у Фунтикова и возникла идея попросить защиты у единоверца. Пусть объяснит этому зарвавшемуся капиталисту, что так с людьми поступать нельзя.

— Ну, насчёт банды — это вы несколько преувеличиваете. Всё же мы не какие-то беспредельщики. Да, ведём свой небольшой бизнес в Гарлеме, но и при случае не даём в обиду своих, православных… И не только, — добавил я, подумав о других народностях, населявших некогда великую Российскую империю[31]. — В общем так, Христофор Венедиктович… Я поговорю с вашим домовладельцем, скажем, завтра в первой половине дня. Где мне его найти?

— Так он обычно у себя в кабинете сидит, разве что и выбирается плату с людей собрать. А кабинет у него в нашем доме, на четвёртом этаже, там ещё табличка на двери «Л. Брюстер».

— Ладно, разберёмся.

— А сколько я вам буду должен?

Похоже, этот вопрос всерьёз волновал мнущегося визитёра.

— Давайте о деньгах поговорим после, — несколько успокоил я Фунтикова.

Распрощавшись с просителем, я добрался до телефона и позвонил сначала Вержбовскому, чтобы узнать номер Науменко.

— Записывайте… — Виктор Аскольдович продиктовал мне цифры и добавил: — Тут ещё такое дело, Ефим Николаевич… В нашем районе вчера видели подозрительных личностей, они всё как бы между делом о Большом Иване расспрашивали. Вроде на итальянцев похожи, хотя кто их знает.

Что ж, видно, противник не сидит сложа руки, пытается прояснить для себя кое-какие моменты. Ну пусть подёргается, может, что нового узнают о русском характере. Ну и пусть иммигранты, однако в душе всё ещё русские. Это их дети и внуки уже впитают в себя американский образ жизни, эти же, как говорили в армии, ещё домашними пирожками в туалет ходят.

Я дозвонился Науменко, объяснил ситуацию, и мы договорились, что четверо парней, включая двух его сыновей, подкатят на автомобиле к ресторану «Русь» за два часа до назначенной с Бонанно встречи. То есть к пяти часам вечера. Причём будут и одеты подобающе, и во всеоружии в буквальном смысле этого слова.

— Только вы там, Ефим Николаевич, приглядывайте за ними, — как бы между прочим добавил атаман. — Парни молодые, горячие.

— Не переживайте, Василий Антонович, пригляжу. — Пообещал, а у самого на душе кошки заскребли. Переговоры вроде мирные, да кто знает, что у этих горячих итальяшек на уме.

Теперь настал черёд звонить по контактному телефону Лански. Для начала я усмирил было отправившееся вскачь сердце и после этого начал крутить телефонный диск. Трубку взяли после третьего гудка.

— Это Большой Иван, — произнёс я в мембрану низким голосом. — С кем имею честь?

— О, рад вас слышать, мистер… э-э-э… Большой Иван, — ответили на том конце провода. — Меня зовут Том Ропштейн, я доверенное лицо мистера Лански. Вы, я так понимаю, получили предложение о встрече?

— Да, я его принимаю. Нам и впрямь пора обсудить некоторые детали. Только представлять меня на встрече будет мой помощник, консильери, мистер Бёрд.

— Но вам гарантируется полная безопасность…

— Не в этом дело. Я не покидаю пределы Гринпойнта никогда, никто, кроме моего консильери, не знает меня в лицо, и тому есть свои причины. А мистеру Бёрду я доверяю как самому себе, он моя правая рука. Он — это я. Если для Бонанно и Лански мой ответ покажется оскорбительным, они тоже могут прислать своих помощников, пусть общаются на равных.

— Хорошо, я поговорю с мистером Лански, а тот донесёт информацию до мистера Бонанно, — ответил после паузы Ропштейн. —