выдавил с него аж целый литр. Третьей оказалась тучная женщина с длинными волосами. Вот с неё получилось ещё больше. Мне не хватало грамм триста-четыреста, чтобы заполнить бутылки. Эта зомбячка стала донором ещё для одной вещи — модной маски. Хе-хе!

Отделив её голову, я нашёл кусочек стекла у одного из домов, и принялся аккуратно делать разрезы до ушей. Промудохался я добрых полчаса и теперь зарёкся не отделять тыковки от тела — так будет легче стягивать кожу.

Следующая жертва попалась за мусорным контейнером, на одном из участков. Это была молодая девушка в чёрной одежде и пальто. Она сидела у знакомого деревца под названием «Шхель». То самое дерево со съедобными листьями. Оказывается, его листья люди добавляют в салаты, и как уже известно, некоторые зомби их жрут. И эта девушка была не исключением. Она — если можно так выразиться — дремала, прислонив свою тыковку к деревцу.

Подсветив эту милую картину фонариком, я проследовал к ней и встал на колено. Даже после этого симпатичная зомбячка не проснулась. Она тоже была ещё свежее меня, а из-за того, что вегетерианские питательные вещества стабильно поступали в её тело, она пахла совсем не как обыкновенная мертвячка. Моя душа исследователя требовала экспериментов!

Совокупность всех положительных факторов с подвыпившим состоянием дёрнула меня поцеловать её! Причём страстно и взасос! И прежде чем она мне чуть не оттяпала болтающий орган, я вполне так насладился поцелуем и её языком. Эх… Опять напомнило Эсмеральду.

— А-а-э-э… — слабо протянула она, открыв свои белёсые глаза.

— Простите-с, сударыня. Право слово, не удержался, — улыбнулся я, взяв её за руку. — Я из психоневрологической службы «Шизик». Мне необходимо взять у вас анализы кала, — со всей серьёзностью добавил я, достал стёклышко из кармана куртки и полоснул ей по запястью.

Зомбячка никак не отреагировала, а прикрыла глаза и принялась спать дальше. А я впился губами в вытекающую из запястья кровь. Сразу же в голову стали приходить образы её воспоминаний последних минут жизни. Девушка находилась возле своего дома, и как я предполагал, жила довольно долго после того, как случился всеобщий писец. А всё произошло с аналогией как у ребят — кончились припасы. И вот, она сидит тут в виде зомби.

Эти образы, кстати, — как вскользь объяснила Ванесса — память тела, что за жизнь напитывается сырой духовной энергией. И каким-то неведомым образом моя душа может конвертировать её в информацию без всяких жреческих «заклинаний». Отдалённо похожей штукой владеют и жрецы, только пить чужую кровь им нет необходимости.

Наблюдая за трагичной историей, я высосал, наверное, целый стакан крови девушки. И продолжил бы это делать, если бы «жалко пчёлки» не показалось. Вкус у неё был специфический, но приятный. От того мой зомбический голод просто воспылал всеми красками, хорошенько сдабривая это всё чужими воспоминаниями.

Оторвав кусочек ветоши от её пальто, я заботливо перевязал её рану и задумался.

По данным всё тех же учёных из Самликора, некоторые зомби начинают поедать зелень из-за невыносимого голода. Таким образом они получают в своё тело питательные вещества, чтобы поддерживать работоспособность полудохлого организма.

А ещё конкретно это растение странным образом перестраивает вирус, заставляя вирусные и кровяные клетки постепенно мутировать. Это ни в коем случае не лекарство, просто тело зомби изменяется по аналогии с рогатыми, но во что-то иное. Растительное, что ли… Кровожадность отступает и настаёт полная пассивность в повадках. На сегодня это все сводки от учёных.

Со своей стороны, могу сказать, что кровь таких зомби приобретает свежесть. Если бы не пониженная температура тела, то мертвяки бы давно накинулись на такого «коллегу». Зрение зомби теплочувствительное, это я как зомби говорю. Не тепловизорное, конечно, но мы чётко различаем тёплый человекообразный объект и его запах. Это одна из приобретённых мутаций организма после «смерти».

В данном случае, эту зомбячку нельзя посчитать едой, так как тепла от неё нет, и пока не надкусишь «яблочко» — нет и запаха. Однако некоторые гопники всё же различают в них съедобность. Короче, девушка как донор не подходит совершенно, с тем же эффектом можно вообще не мазаться кровью.

Оставив в покое травоядную мертвячку, я отправился на поиски других подходящих кандидатов в доноры. Управился я с этим заданием где-то за час. Четыре литра вонючей крови и три относительно целых маски были у меня на руках. И вернувшись к ребятам, я не преминул похвастаться своей ручной работой. От чего ребятушки побледнели.

— Алк, в-вы х-хотите, чтобы мы их над-дели? — заикаясь, пробормотала побледневшая Януи.

Остальные молчали, так как от разложенных на кухонном столе масок они отвернулись, сдерживая рвотные позывы.

— Вам необязательно надевать их прямо на голое лицо. Вырезать в пакетах отверстия, и слегка подшить их маскам. Не будет нужды мазать смрадной кровью ещё и лицо. Конечно, если у вас имеются закрытые шлема, то можете надеть их, — пожал я плечами, отпивая из стакана сок.

Шлемов у них, конечно же, не было. Помимо этого, мне пришлось объяснять им, для чего всё это нужно и как на самом деле видят своих жертв зомби. Однако на старшую и пацана мои объяснения мало подействовали, но Януи опять взяла мою сторону и всё же уговорила их это сделать. Только «подшивать» пакетами маски отказались все, а Майи вообще вырвало желчью, когда я самостоятельно начал ручную работу и пришлось их вывернуть в обратную сторону.

Не понимаю, что в этом такого? Ну плоть и плоть, хоть и чуть подгнившая. Ладно там вонь от гопников… Вот там просто истинное зло- воние!

В общем, пока я занимался портными работами, отправил ребят переодеваться во что-то, что меньше всего пропускает тепло наружу, и обязательно чтобы были перчатки.

Потеть, конечно, не хорошо. Но тут уж ничего не поделать. Особенно ночью контраст температур будет сильно виден для моих коллег. Даже через прорези для глаз можно почувствовать тепло, но судя по моему первому опыту — всё будет нормально.

Ещё где-то через час мы были готовы выступать. Детки нашли классные комбинезоны, которые, оказывается, имели электронную вентиляцию. До чего дошёл прогресс в этом мире!

Но самое сложное для них было — натянуть маски. Майи опять вырвало, и она начала истерить прямо у выхода, типа просто физически не может её надеть. Вот тут уже пришлось вмешаться мне.

Врезав ей несильную пощёчину, я со всей серьёзностью спросил, хочет ли она жить. Разумеется, все хотят жить! Даже я, не пьянеющая