Он развернул меня одним плавным движением, прижимая к стене своим телом и прижимаясь своим ртом к моему. Я приветствовала это так, как приветствовала бы гребаный макиато первым делом с утра.

Искренне и полнокровно.

— Ничто не удовлетворяет меня, кроме тебя, принцесса, — простонал Раф мне в губы. — Моя гребаная рука бесполезна.

Я скользнула своей между нами, обхватывая пальцами его толстую длину. — А как насчет моей?

Я погладила его, грубее, чем обычно, — в основном, чтобы посмотреть, нравится ли ему это.

— Черт возьми, да. Вот так просто. — сказал Раф, закрыв глаза, когда его голова немного откинулась назад. Он все еще прижимал меня к стенке душа, его тело занимало всю комнату вместе с кислородом в воздухе.

Не уверена почему, но я подчинилась ему. Когда я двигала рукой быстрее, ощущение шелковистой кожи поверх твердой как камень плоти заставило меня сжать бедра вместе. Не нужно беспокоиться, хватит ли у меня сексуальной выносливости, чтобы справиться с двумя парнями; очевидно, что когда это были мои принцы, у меня была вся выносливость в мире.

Как раз в тот момент, когда я начала погружаться в его низкие стоны и это выражение на его лице, его глаза распахнулись, и он обхватил обеими руками мои бедра, прижимая меня к бортику душа. Он врезался в меня в то же мгновение. Хуй знает, как он это так хорошо скоординировал, но у меня не было свободного пространства в голове, чтобы подумать об этом.

Меня трахали на грани моей жизни.

Раф поцеловал меня, опираясь на стену и одной рукой поддерживая меня. Мне нравилось, как сильно он целовался во время секса — это было почти противоположностью его нормальной личности, но во время секса… его поцелуи… черт возьми.

— Я долго не продержусь, — сказал мне Раф, не сводя с меня глаз. — Я полночи пялился на твои сиськи, когда твоя задница была прижата к моей гребаной ноге, и теперь, когда твоя пизда обвилась вокруг моего члена…

Я кончила. Моя голова ударилась о стену, когда крик сорвался с моих губ. Раф застонал, его губы коснулись моего горла, когда он последовал моему примеру, входя в меня, как мне показалось, на гребаный час, и оставляя нас обоих полностью разбитыми к тому времени, как мы закончили.

Мы опустились на пол в душе, и я была благодарна, что в этой академии не было общих ванных комнат. Потому что я лежала, пока мои ноги снова не заработали.

Раф усадил меня к себе на колени и потянулся, чтобы отрегулировать воду, чтобы она, наконец, стала теплой, когда она полилась на мои дрожащие конечности. Мы сидели так так долго, что я подумала, не заснул ли он. Прижавшись к нему, как была, я не могла видеть его лица, но чувствовала ровное биение его сердца подо мной.

Моменты, подобные этому, могли разрушить прочную оболочку, на совершенствование которой я потратила десятилетие.

— Если мы будем продолжать в том же духе, — сказал Раф, напугав меня после всей тишины, — возможно, остальной мир отвалит и оставит нас в покое.

Сделав глубокий вдох, я развернулась так, чтобы оказаться лицом к нему, поставив ноги по обе стороны от его туловища. Его член все еще был в основном твердым напротив меня, но мне удалось проигнорировать это ради более насущного разговора, который нам нужно было завести.

— Почему ты так разозлился на меня?

Лицо Рафа ничего не выражало, но в его глазах горел яростный голубой огонь. Я не думала, что он собирается отвечать — все в нем кричало, что он не собирается отвечать, но затем он шокировал меня до чертиков, протянув руку и запустив пальцы в мои волосы, удерживая меня так, что я не могла отодвинуться от него ни на дюйм.

Его сила была пугающей, в лучшем, блядь, смысле. Он никогда не использовал ее против меня, только для меня, и это был тот тип принца-засранца, в котором я нуждалась в своей жизни.

— Ты напомнила мне, что я ненавижу выходить из-под контроля, — сказал Раф. — Когда тот вертолет увез меня от тебя, был момент, когда я подумал, увижу ли я тебя снова. Я понял, что если ответом на это будет — нет, я не уверен, что смогу продолжать существовать. — Он грубо сглотнул, и я попыталась вспомнить, что нужно дышать.

— Когда я увидел тебя в следующий раз, руки этого гребаного мудака были повсюду на тебе, он прикасался к тебе так, что стало ясно, что он прикасался к тебе раньше. Что-то внутри меня оборвалось. Я решил, что я бесполезен для тебя или Джордана, когда я был так эмоционален, поэтому я, блядь, закрыл это. Я должен был. Ради того, чтобы все мы выжили, я не мог сделать то, чего отчаянно хотел, а именно подойти и свернуть Уриэлю шею.

Он опустил голову, грудь вздымалась от эмоций. — Я подвел тебя.

— Нет! — огрызнулась я в ответ, мой голос дрогнул. — Я понимаю, что такое быть бойцом, Раф. Быть воином. Отключать эмоции, чтобы выполнить гребаную работу. Я бы не стала винить тебя за это.

— Я винил себя, — сказал Раф с силой. — Я облажался и не смог это выключить. Чем дальше я падал в пропасть, закрываясь от тебя, тем хуже становилось. Ты заслуживаешь лучшего, чем я, но я недостаточно хороший человек, чтобы отпустить тебя.

Я пожала плечами, мое сердце бешено колотилось в груди.

— Почти уверена, что из нас троих хорош только Джордан. Будем надеяться, что однажды он не решит выбросить наши разбитые задницы.

— Не беспокойся об этом, — сухо сказал Джордан, и обе наши головы дернулись в сторону, чтобы обнаружить, что он прислонился к раковине, скрестив руки на груди и наблюдая за нами. На его лице не было беспокойства — очевидно, кто-то добрался до вечеринки быстрее Рафа.

— Мэтти у двери, требует, чтобы мы шли завтракать, — добавил он. — Она принесла одежду для Вайолет.

— Слезай с этого сексуального красавчика принца и убираемся отсюда, — крикнула моя подруга, ее слова были слышны даже через закрытую дверь.

Джордан рассмеялся.

— Если бы я не вошел и не забрал тебя, это сделала бы она.

Я сама смеялась, когда попыталась встать, но рука Рафа, все еще запутавшаяся в моих волосах, удержала меня от движения. Я перевела на него смущенный взгляд и обнаружила, что его лицо приблизилось, губы приподнялись, чтобы прижаться к моим. Этот поцелуй был мягче, чем я привыкла от него слышать, и в нем был момент исцеления, принятия, любви.

— Моя, — выдохнул