Ну да ладно. В конце-концов, я в эти пердя не за принцессами, а за маразматиками явился. Ну, ведьмами еще. Так что пусть Филя себе думает, что хочет. Лишь бы спину прикрыл, если припрет.

* * *

Едва за голыми ветвями начали мелькать куски быстро затягивающегося тучами неба, как свежеутоптанная тропа оборвалась исполинским куском кровяной колбасы. Проморгавшись, я подошел поближе, с трудом опознавая в изуродованной туше угнанного ишачка.

— «Щедрый»… — отворачиваясь от позеленевшего Гены, подсказал Клебер. — На турнире он едва не зашиб своего оруженосца. Мальчишка протянул щит не той стороной и не окажись поблизости погибший капитан…

— Теперь понятно, чего он его на такие мелкие куски изрубил… Мстительный говнюк.

Похоже, избалованному кровосоской ишаку опять приспичило поспать, попить, поесть, или как обычно — все сразу, и он начал артачиться, истошно мыча и отказываясь идти дальше. Раскатистый хохот, что будто слышала девчонка с полчаса назад, и кучка свежих испражнений, брезгливо отброшенная в кусты, указывают, что попытки межевого дуболома вразумить осла успеха не возымели. Слушать не слушает, на сапог нагадил, перед напарниками на смех поднял…

За первым ударом последовал второй, третий, четвертый, десятый…

Оглядев кашеобразную массу оставшуюся от головы забитого животного, Клебер вымученно ухмыльнулся:

— Наверняка бесполезное создание вновь явило характер. Напоминает одного знакомого сира… Показать бы ему, какой конец поджидает упрямцев, как думаешь, проняло бы?

Но мстительные шпильки занимали меня куда меньше пары бесстрастных глаз осматривающих кровавую кашу из-под грубой челки. Пока Гена боролся с тошнотой, обещая познакомить глотку живодера с клинком Аллерии, а Клебер ехидничал, старательно скрывая эмоции за гордыней, «горничная» просто ожидала приказов.

Ее молчание резало уши истошней истерик, а безропотность топила сердце не хуже водопада рыданий. Слишком хорошо я знаю этот взгляд. В каждом зеркале его встречаю. Тупое, беспощадное смирение. Когда с самого начала ждал только этого. Конца очередной несбывшейся надежды. Когда в очередной раз повторяешь, что иначе и быть не могло.

Когда робкая тропинка снова оказывается петлей, возвращающей на исходную. Снова и снова, снова и снова… Тропа не меняется, а только зарастает костями и осколками безумной надежды, что может в этот раз замкнутый круг невероятным образом выведет из чащобы.

Бессмысленная вера в чудо, столь же бесполезная, как и навязчива. Ведь чащоба не монолитна и сквозь треск костей и заросли несбывшихся надежд пробивается солнечный свет. Виднеется жизнь. Нормальная, простая. Всегда чужая и никогда не твоя.

— Ну дед, ну удружил, мать твою… Небось со смеху покатываешься, хрыч одноногий…

— Чего?

Вторя изумлению Клебера, подскочивший Гена начал озабоченно сиркать.

— Да в порядке я, в порядке! Нормальное у меня лицо, хватит спрашивать… В походную колонну! Разговоры отставить, ветки не ломать, оборудование не включать!

Уже близко. Жопой чую.

— Вот так герой! — оставляя ишака позади, на месте кровососки пристроился Клебер. — От животной крови побледнел! Что же с тобой на ристалище бы сталось?

Пыжится, перед Геной выпендривается, безразличием беспокойство прикрывает. Бесполезно. Совершенно бестолковый метод. Как и все остальные.

Не обращая внимания на не затыкающегося рыцаря, я быстро обернулся на замыкающего Гену. Не сводя глаз с девицы, он-то и дело поправлял ножны, в очередной раз подтверждая мою глупость.

Даже пацан не забывает, что она чудовище. Неведомый мутант, лишь притворяющийся человеком. Она жертв досуха выпивает, и целые города травит, бровью не поведя. Ходячий коктейль из жестокости насекомого и безответственности ребенка. Скорее кукла, нежели живое существо.

— Идем, не отставай. — сам не понимая зачем, скомандовал я чуть оступившейся террористке.

Мимолетный взгляд голубых глаз из-под грубой челки больно резанул по виску. В черепе эхом отдался безмолвный вопрос «а сам-то ты кто? Лейтенант, прикидывающийся человеком?». Мда, отличная из нас парочка. Деревянная кукла и оловянный солдатик.

Ну и ладно. Пускай хрыч себе смеется. Лишь бы не в гробу переворачивался…

Мрачный лес быстро сменился широким полем, тянущимся вдоль берега извилистой реки. То теснясь то догоняя холодную воду, полоса черной земли полнилась джунглями из пожухлой бледной травы.

Над мертвыми колосьями возвышался небольшой холм, чернеющий останками давно сгоревших домов и каменными печами, чьи осиротевшие трубы будто пытались дотянуться до холодного свинцового неба. Скромный табун стреноженных лошадей мирно чавкал прошлогодней травой, по привычке отгоняя хвостами несуществующих комаров.

В принципе, чего-то такого я и ожидал. Разве что, более оживленного.

— Звери… — плюнул Гена пристроившись у свежего пенька.

Останки разоренной деревни наполняли юное сердце яростью.

— Никого не щадят, ни купцов, ни пахарей… Как только их сердца могут уместить столько злобы и бесчестья?

— А как твоя голова вмещает столько глупости? — усмехнувшись, Клебер в очередной раз зыркнул на меня, намекая безалаберность в подготовке оруженосца. — Разбойники деревни не сжигают.

— Правильно. Феодалы не любят конкурентов.

Вопреки театральным постановкам и сказкам глашатаев, это не рыцари и гвардейцы спасают деревни от разбойников, а скорее разбойники спасают селян от феодалов. Не все, конечно, а только те, кто с мозгами. А раз «барон» умудрялся столько времени криминалом промышлять — котелок у него варит.

Как и партизаны, бандиты не могут существовать без поддержки мирного населения. Даже самые матерые диверсанты не смогут долго действовать в районе, где у них земля под ногами горит. Поэтому для караванов и налоговиков грабители, для феодалов шило в заднице, а вот для крестьян… Там, на дороге, воры и убийцы, в деревнях превращаются в правильных пацанов, славных парней и "благородных бандитов". И награбленным поделятся, и ребенка из колодца достанут, и на чьей-нибудь дочке женятся. И споют и спляшут, лишь бы сдружиться с деревенскими.

А те и не против, ибо мало-то того, что половина бандитов — такие же крестьяне, чуть ли, не с соседней деревни, так еще и сплошная выгода. От зверья защитят, беспредельщиков прогонят, налоговиков отвадят, трофеев не жмотясь отсыпят. А в обмен только и требуется, что их раненных выхаживать, супы варить, да о патрулях предупреждать.

Про широкие возможности для бизнеса в виде чистки кольчуг от ржавчины, топоров от крови, и сбыта краденного на городских рынках — даже упоминать грешно.

«Робин Гуды», елки-палки. Но ровно до той поры, пока «реальные гангстеры» не почешутся.

— Так значит… — Гена невольно переглянулся с вампиршей, чей сказочный мирок трещал в унисон с историями о благородных героях оруженосца. — Это очередное преступление мятежного барона? Казненного регента леди Жиннет? Его слуги учинили разорение?

— Изгнание, болван! — тут же поправил ловкач.