– Прости, если этот вопрос тебя обидел.

– Ой, только не надо делать вид, что тебе есть дело до моих уязвленных чувств, – кривлюсь я.

– Лиана, мне есть до них дело.

– Ну да, – с сомнением отвечаю я, а потом выбираюсь из его объятий и ложусь на бок спиной к Ноа. – Тебе лучше посмотреть телевизор в своей комнате, я хочу спать.

– Я могу выключить.

– Я хочу спать одна, – делаю акцент на последнем слове.

Не собираюсь щадить его чувства. Он чуть ли не каждый день позволяет себе  одним своим присутствием и безупречностью напоминать мне о том, кем я являюсь на самом деле. Так почему я должна подбирать выражения и говорить только то, что хочет слышать агент Грин? К черту его! К черту Вилмера! И всех этих мужиков, которые корчат из себя чистеньких интеллигентов, пока сами втайне мечтают грязно трахнуть шлюху!

Ноа еще несколько секунд лежит, а потом наконец выключает телевизор, поднимается с кровати и выходит, прикрывая за собой дверь.

Я гашу светильник на прикроватной лампе и закрываю глаза. Будь я немного чувствительнее, наверное, расплакалась бы от несправедливости этого мира. Но мои слезные каналы работают только в случае получения удовольствия. Я могу плакать после мощного секса или красивого финала в фильме. Но из-за обиды… нет, уже давно нет. Из-за обиды я впадаю в ярость, и мне парадоксально хочется доказать человеку, что я еще хуже, чем ему казалось до этого. Может, потому что я и есть хуже?

Весь следующий день я избегаю обоих мужчин. Мне банально не хочется сталкиваться с суровой правдой и вообще выяснять с кем-либо отношения. Черт, и это все после того, когда я, кажется, нашла идеальных любовников! Вот почему так всегда? Когда находишь потрясающего мужчину, ты либо не соответствуешь ему, либо он ведет себя, как подонок?

Удивительно, но Вилмер не пытается узнать, что со мной не так. Не пытается приставать или заигрывать, как делает обычно. Ходит хмурый, молчит целый день. Под вечер я уже едва сдерживаюсь, чтобы не спросить, не случилось ли у него что-то, что он хотел бы обсудить. Но прикусываю язык и делаю вид, что все как и прежде.

– Лиана!

Ноа находит меня на любимой смотровой площадке. Я сижу в кресле, наблюдая за тем, как солнце клонится к закату, омывая теплыми лучами городок Бригэм-Хиллс. Я поворачиваю голову и сталкиваюсь с пронзительным взглядом агента Грина. Я хочу оставаться равнодушной! Хочу ничего не чувствовать по отношению к нему, но сердце все равно заходится от волнения.

– Ты не замерзла? – спрашивает он, присаживаясь в соседнее кресло.

– Нет, – отвечаю коротко и перевожу взгляд на горизонт.

– Сенатора и шейха поймали, – произносит он, и мое сердце пропускает удар. Снова смотрю на Ноа.

– Так я свободна?

– Пока еще нет. Надо подождать до суда. Но завтра мы возвращаемся в ЛА.

– Хорошо, – киваю и опять смотрю на город.

– Прости за вчерашнее, – говорит Ноа тише. – Не знаю, зачем вообще поднял эту тему.

– Тебе было интересно, – нарочито равнодушно дергаю плечом. – Вот и спросил. Все нормально.

– Не нормально, поэтому я приношу извинения.

– Извинения приняты.

– И ты простила меня?

Нет.

– Да, – отвечаю совсем не то, что хочется. Зачем ему мои заморочки? Если сенатора с шейхом поймали, то совсем скоро наши с агентами пути разойдутся, и, я надеюсь, больше никогда не пересекутся. – Простила, – добавляю и кутаюсь в плед.

Глава 34

Лиана

– Я могу полететь самолетом? – задаю вопрос, покидая дом Кинга с сумкой с вещами.

– Нет, – хмуро отвечает Ноа, хлопая задней дверцей своего пикапа. – Ты все еще в программе защиты свидетелей, а значит, должна будешь жить в квартире, принадлежащей бюро, и быть под присмотром.

– Ладно, – отвечаю сухо и, подойдя к машине Вилмера, открываю багажник. Он бросает на меня вопросительный взгляд. Я делаю вид, что не замечаю этого.

Положив свою сумку, Ноа ставит дом на сигнализацию, запирает его и идет к машине. Садится за руль, заводит автомобиль и… не едет. Ждет, что я сяду к нему? Черта с два. Не после вчерашнего. Я устала чувствовать себя ущербной рядом с безупречным Ноа Грином. Так что я присаживаюсь на пассажирское сиденье машины Вилмера, и мы выезжаем с территории Кинга.

Обратная дорога до Лос-Анджелеса сильно отличается от того, каким был путь оттуда. По дороге в Бригэм-Хиллс в машине царила совсем другая атмосфера. И, несмотря на то, какие потрясения я пережила, и как страшно мне было, все равно в нашем общении ощущалась легкость. Но после того разговора о девушке, которая запала в душу Вилу, он изменился. Я чувствую, что он проникся разговором, и теперь, полагаю, его мысли заняты этой девушкой.

К счастью, и у меня нет потребности в общении, так что я слушаю радио, дремлю, один раз уговариваю Вилмера пустить меня за руль, потому что скучно ехать просто так.

Наконец мы прибываем в Лос-Анджелес. Сковывающие внутренности цепи ослабевают. Все же в родном городе и дышится легче, хотя это странно, учитывая, насколько чище воздух в Бригэм-Хиллс. Но ЛА – это мой город. Я принадлежу ему. А он полностью удовлетворяет все мои потребности.

– Здесь тебя перехватит Ноа, – говорит Вилмер, въезжая на подземную парковку новенького кондоминиума. Останавливается возле лифта и глушит мотор. – Он отведет тебя в квартиру.

– Почему не ты?

– Мне нужно срочно уехать.

– Все нормально? – не удерживаюсь от вопроса, и Вил переводит на меня взгляд. Улыбается, как обычно.

– Да. А не должно быть?

– Да так, просто спрашиваю.

– Все хорошо. – Он накрывает мою ладонь своей. – Спасибо за беспокойство.

Машина Ноа въезжает на парковку и останавливается на одном из отведенных мест, после чего он забирает мои вещи из автомобиля Вилмера и провожает меня наверх. Эта