— Все время ты заставляешь ждать, — с нетерпением сказал Иллир Терентию, а потом посмотрел на Тита.

Тит понял, что у него есть шанс попросить помощи Иллира. Его охватило волнение, но он решился обратиться к нему.

— Повелитель, — Тит дождался, когда Иллир взглянул на него, — Я прошу у вас прощение. Я знаю, что в Эзилате даже после вашего прихода есть люди, которые продолжают творить зло, как и раньше. Эти люди опасны для Республики. Нужно что-то с этим делать, что-то менять, иначе все будет по-прежнему. У меня есть сведения…

Иллир прервал его, подняв руку в воздух.

— Чтобы что-то поменять, нужно получить власть, — с высока произнес он. — Чтобы ее получить, а главное сохранить, нужно гарантировать стабильность. Чтобы гарантировать стабильность, нельзя ничего менять. Сейчас самое главное — удержать власть. — Иллир заметил досаду на лице собеседника и добавил: — Грядут события куда более страшные, чем все это беззаконие. Мелкие взяточники, лживые сановники, воры и прочие — все померкнет на фоне грядущего, поэтому сейчас мне нет дела до этого всего. Я выбрал тебя, потому что рассчитывал на полную отдачу, которую ты продемонстрировал, когда арестовал своего отца. Не заставляй мен думать, что я ошибся.

Тит не ожидал услышать ничего подобного. Первым делом он вспомнил слова Иллира перед строем: «Они обязательно заплатят за все…» говорил он.

— Центурион, вы свободны. Готовьтесь к походу, — заключил Иллир и вновь посмотрел на карту, всем видом показывая, что Титу пора идти.

— Есть, повелитель! — отозвался Тит.

Тит вышел из шатра в смятении. Он не знал, что и думать, и погрузился в большие сомнения. Ему стало с одной стороны стыдно перед царем, а с другой стороны — тяжело, потому что он ощущал, что преступники не будут наказаны. Ему начало казаться, что, если он сам закроет на это глаза, то вскоре станет таким же. Тогда в чем же смысл всей этой борьбы? В чем смысл этих жертв? Он должен был что-то сделать с Бенегусом и его шайкой до того, как ему придется уехать из города.

[1] В армии Эзилата были принят указ об эталонных положениях/построениях для децемов, центурий, манипул и прочих образований. Их смыл заключался в том, чтобы любой тип подразделений на уровне автоматизма формировал одно из типовых построений.

Глава VII

Судный день. часть 1

Вечерело. В и без того темном помещении темницы настала полная темнота. Натан, съежившись, дремал. Ему чудился неясный сон. Бесконечная белая даль — земля, покрытая ослепительно белым снегом и серые, низко нависшие над землей тучи, и вьюга. Режущий холод пронизывал тело Натана, а в тревожном вое ветра слышался голос: «Натан», — звал он, — «Натан, я здесь…» Голос был практически не слышим. Натан всматривался в глубь яркого света, пытаясь осознать, что это за голос и вдруг все понял. Во сне все было так прозрачно ясно. Невероятная уверенность окутала его спящий разум — Аврелия на севере! Сердце громко забилось в груди, чувство непреодолимой тоски стало разрывать Натана изнутри, и в этот миг его глаза открылись, и он вновь очутился в темнице. Натан все никак не мог к ней привыкнуть, как и склизким стенам, прелому запаху и пронизывающей пещерной тишине. Он отдернулся от пола, пытаясь прийти в себя. Все то был сон, но какой реальный он был. Натан много думал об Аврелии — времени в тюрьме предостаточно, но лишь одна мысль ему не давала покоя: «Могла ли Аврелия действительно пойти за ним на север?» Натан хотел отмахнуться, но этот сон заставил его остановиться. Он вспомнил письмо, которое принес Лотар — Аврелия ждала его. Натан уперся руками в дверь. Его сковывали стены темницы, а будущее совсем не было ясным.

Вдруг послышались шаги — стража пришла за Натаном и повела его на суд. Когда Натан оказался на улице и свежий воздух влился в легкие, желаний жить обрело новую энергию. Стражник подтолкнул портного. Идти было недалеко, никто из прохожих даже не заметил, как старика провели по улице и завели через задний вход в здание, где судили всех сторонников Энрике Примота. Натан очутился в небольшой комнатушке с остальными заключенными. Это было одно из помещений старых общественных бань. Натан осмотрелся: один выход из помещения был прочно заколочен досками, другой охранялся; высокие потолки, уже почти обшарпанное покрытие стен с рисунками, разбитые временем колонны напоминали о былом богатстве этих мест. Только самые богатые жители Эзилата могли позволить себе ходить сюда, чтобы помыться. Натан тоже был одним из них. Как оказалась превратна судьба, что над ними вершили суд именно в этом здании, «Теперь там отмывают их грязные души», сказал после кто-то из приближенных к Иллиру. Видимо, не случайно здание общественных бань было выбрано в качестве места под суд.

Людей выводили по очереди довольно быстро без разбору — первыми хватали тех, кто был ближе к двери, и, не смотря на наступающую ночь, никто и слова не говорил, что скоро все закончится. Более того, чем позднее становилось, тем злее становились стражники. Натан осмотрелся и в глазах людей — аристократов, купцов, сановников, увидел страх и отчаяние. Никто из тех, кого выводили, не возвращался. Среди заключенных кто-то сказал, что всех убивают по очереди, но Натан в это не поверил. Республика не могла допустить такой кровожадной расправы. Волнение нарастало.

В конце концов вошедшая стража указала на Натана и еще на одного человека. Обоих повели из помещения по коридорам. Мимо прошла еще пара воинов за другими заключенными. Через мгновение их вывели в зал, где располагался главный бассейн. Там стояло семь или восемь воинов стражи — они даже не обратили внимание на вошедших. Помещение хорошо освещалось факелами. Натан ужаснулся представившемуся зрелищу: вся плитка вокруг была залита кровью, по кромке лежали людские головы, а в бассейне десятки обезглавленных тел. У Натана закружилась голова, холод охватил сердце. Всех убили. Стража, словно какие-то невежественные злодеи, складывали головы убитых в виде небольших пирамидок, которые убирали большими выгребными лопатами, без всякого почтения к их жизни.