В двадцать один тридцать под прежней аватаркой приехала переродившаяся из милиции полиция.

– Нам поступают многочисленные жалобы от ваших соседей. Люди – пенсионеры, дети, рабочие и крестьяне жалуются, что в этом доме постоянно, можно сказать, круглосуточно, громко звучит музыка, устраиваются оргии. Есть подозрение, что у вас притон, и происходит распространение запрещенных препаратов наркотического свойства. Мы вынуждены осмотреть помещение и просим предоставить доступ во все комнаты без исключения. А также всем находящимся в данный момент в здании надлежит предъявить свои документы. В противном случае мы будем вынуждены…

Пассаж про оскорбленных громкой музыкой рабочих и крестьян в километре от Кремля потрясал особенно. Надо было срочно выходить на минное поле со щупом. Кроме того, я подозревал, что на одном из этажей найдут пару-тройку украинских дивчин низкой социальной ответственности, но с большими сиськами, и пугалка про притон станет «чисто конкретной» статьей совсем не для моей колонки в журнале Tatler.

Полковник полиции выглядел довольно злобно и был отзывчив, как тухлый карп на Привозе. Но именно таким людям и ситуациям посвящена четвертая глава моей книги «Искусство переговоров с Александром Добровинским».

– Николай Васильевич! Я – Адвокат Добровинский. Можно с вами переговорить без посторонних глаз и ушей? – тут надо злобно посмотреть на хозяина.

Я посмотрел, и мы вышли в соседний зал. Теперь прямая речь. Обманывать никого нельзя. Только правда. Своя, но правда.

– Мы оба здесь очень случайно. (Чистая правда. На все воля Всевышнего и случай. Но одинаковое положение роднит и располагает. А лейтенант наверняка просто получил приказ, пока был на дежурстве.) Меня попросили, и я приехал. (Кто будет спорить?) Я здесь вместо того, чтобы сидеть с детьми (интересно, им в этот момент не икается?) или смотреть футбол. (Это на всякий случай, если у собеседника нет детей.) Но за пять минут до вашего прихода я выяснил, что мы с вами пешки в большой игре. (Пешки – это красиво и сближает.) Наберите мою фамилию в интернете, и вы все поймете. (Сразу всплывет Киркоров, суды, Березовский и горы впечатляющей мути от желтой прессы.) Меня тоже попросили сюда приехать очень серьезные люди. (А что, интересно, Вэн не серьезный человек?) Так вот, наверху находятся трое людей, которых ни вам, ни мне видеть совершенно не обязательно. (Действительно, зачем ему смотреть на трех киевских проституток?) Я уверен, что они уже вызвали сюда кого только могли. (Сто процентов – вызванное «Яндекс. Такси» уже едет.) Я хотел бы попросить вас об одолжении. (Это надо говорить шепотом.) Помогите мне срочно выбраться отсюда, или уйдем вместе: я в долгу не останусь. (Кульминацию «в долгу не останусь» надо смягчить, чтобы никому из нас двоих не было стыдно. Поэтому закончить надо другой фразой.) Зачем попадать как кур в ощип? Вы меня понимаете? Мы же умные люди…

Все. Теперь можно слушать.

– Александр Андреевич, я вас знаю. Мы с женой часто смотрим программы с вашим участием. Очень интересно про Джигарханяна было и про Мишулина тоже. Это правда, что молодая жена его ограбила, а сестра такая стерва и в жизни? А вы с Брежневой знакомы? Как здорово. А можно с вами сфоткаться? Что же касается сегодня, то сам ничего не понял. Приказ получили от начальства и помчались. Благо недалеко. Но вы правы, тут какая-то ерунда намечается: ребята в дежурке сказали, что звонили начальству из ФСО (Федеральной службы охраны)! Первый раз, по-моему, за столько лет.

Последние две фразы были произнесены мне на ухо в сопровождении шлейфа духов из аромата пота и перегара под рабочим названием «Шинель номер пять».

Кто сказал, что у благодарности нет границ? Они есть, и они точно укладываются в пункт девять: «прочие расходы» Соглашения, подписанного клиентом и адвокатом.

Бывшие менты наконец-то свалили. Для проформы был осмотрен первый этаж, и на этом дело закончилось. Какой рапорт они составили начальству – меня уже не интересовало. Но ФСО?! Вот это интересно… Я открыл свою записную книжку и начал кое-что искать. К вечеру следующего дня я сидел за столом ресторана «Восход» напротив одетого с иголочки симпатичного седовласого генерала.

– Александр Андреевич, я все понимаю, но и вы меня поймите. Я на дежурстве, главный объект страны: и честь, и ответственность. Вдруг прибегает помощник с перекошенными от страха ушами и орет, что на нас движется туча красной светящейся х. ни. Дыхнул – вроде нормальный. Мы к мониторам. Летят, блин, суки – и прямо на Кремль! Медленно так летят и нагло. А что летит и зачем – никто понять не может. Подняли дрессированных соколиков. Вы знаете, что в Кремле есть такие? Ничего. Вообще ничего. Покружили соколята – и ни хера. А эти все летят и летят… Стрелять же не начнешь? А вдруг на одном какая бомба? ФСБ начали прокладывать трассу: куда летят и откуда. А если главный увидит? Увидит и скажет: «Это что за фигня?» Мне до пенсии еще год с лишним! Короче, на ушах весь гарнизон. А сделать ничего не можем. Потом позвонили из администрации, и начался вообще капец: «Вы там в Кремле “район красных фонарей” устроили?! Так там вас, бл. ей, завтра всех не будет! Понятно?!». Наконец эти твари перестали лететь, где-то в полпервого ночи.

«Странно, – подумал я, – мы же позже закончили. Ой, точно, в начале первого принесли клубнику и мороженое!»

– А потом снова началось. Но к этому времени мы уже знали все. И чей дом, и кто там находится, и что вы там. Не один, между прочим…

– Как это не один?

– Внизу вас ждал водитель Игорь, восемьдесят седьмого года рождения, уроженец Украины, работает у вас десять лет, недавно женился на…

– Сильно…

– Кстати, хорошо, что вы с Инной Трушенной, уроженкой Кишинева, девяносто шестого года рождения, безработной, так сказать, ничего существенного не сделали. Правда, сейчас от всего лечат, но зачем? А вот ваш товарищ…

– Олег Николаевич, я так понимаю, все суды и приходы – это ваших рук дело?

– Александр Андреевич, у нас все только по закону.

– Это понятно. Но мне кажется, есть смысл договориться…

…Две недели назад я приехал к себе на дачу, и, похоже, не очень вовремя. Дети и их университетские друзья шумно отмечали что-то, требующее крика, идиотской музыки, пива и белого вина. С ужасом я обнаружил, что на задней террасе идет интенсивный запуск фонариков. Помня не так давно с огромными усилиями закрытое дело, я подумал, что до Кремля очень далеко, но на всякий случай решил посмотреть на розу ветров и карту близлежащих районов.

Неожиданно появился студенческий ребенок с грустным лицом:

– Пап, у нас больше не зажигаются и не взлетают фонарики. Ты не знаешь, в чем дело?

Только я собрался сказать что-то ехидное по поводу рук, растущих у будущей адвокатуры ниже пояса, как раздался звонок:

– Александр! Ви меня не знаете, но оно вам и не надо. В полутора километрах от вас находится дача израильского посла. Таки уже скажите Адри, шо еще двадцать две минуты ничего, кроме мух, взлетать у вас не будет. А когда ветер подует оттуда туда, шобы дети были живы и здоровы, то пусть уже обзапускаются до «Фенькиного загарения». И зайдите уже к новому послу за сказать «здрасьте», а то у вас ни стыда ни совести. Шалом!