– А во-вторых, до съемок еще два часа времени. Мы даже позавтракать успеем, не то что по магазинам прогуляться. Переставай придумывать отговорки.

– Так заметно? – повинилась я.

– Просто я тебя уже знаю, карамелька. Давай не трепать друг другу нервы и не тратить время на препирательства? Уже завтра мы вернемся обратно, а я хочу показать тебе как можно больше. Ты как, кстати? Лыжи, сноуборд?

– Лыжи, санки, твоя шея, – беззаботно отозвалась я, проходя мимо него, но мужчина меня поймал.

– А я не против, чтобы ты села мне на шею, – прошептал Антон прямо мне в губы. – Только к моей шее прилагается еще одно условие. Ты когда-нибудь думала примерить на себя роль домохозяйки?

– А тебя когда-нибудь пытались задушить галстуком?

– Один-один, – усмехнулся этот неисправимый льстец, но мы оба остались довольны этой короткой беседой.

Поход по магазинам превратился в эпопею длиною в несколько отведенных нам часов. Сначала мы позавтракали в ресторане недалеко от нашего домика. Антон пообещал мне, что в эти два дня мы обязательно попробуем разнообразные блюда, которыми славится каждый из регионов Франции. Собственно, воплощать это обещание он начал сразу же, а потому завтракали мы виноградными улитками под соусом из чеснока и петрушки и беф бургиньоном, который оказался обыкновенной тушёной говядиной с овощами и грибами.

– Очень вкусно, – поделилась я своими впечатлениями, откидываясь на стул, словно раздутый круглый шарик. – Но целоваться однозначно не будем.

– Это еще почему? – натурально возмутился мой кавалер, отставляя опустевший бокал.

– Чеснока же наелись, – теперь и я возмутилась его недогадливости.

– Пф! Нашла проблему.

Для Антона вообще никаких проблем не существовало. Вижу цель – иду к цели. Примерно так мне виделась его политика по отношению абсолютно ко всему. Его широкой рукой я обзавелась приличным горнолыжным костюмом по неприличной цене, симпатичными белыми ботиночками и так, по мелочи: однотонной бежевой водолазкой, шапочкой и перчатками.

Еще мы закупились продуктами, чтобы иметь возможность заглядывать ночью в холодильник. Антон оказался прожорливым мужчиной. Впрочем, я не слишком от него отличалась, когда укладывала к нам в корзину сладости. В целом мы остались довольными друг другом и даже поругались всего разок, пока я переодевалась. Просто одному бессовестному защитнику очень сильно хотелось постоять по эту сторону примерочной.

– А куда сейчас? – спросила я громко. Так, что услышал меня, наверное, весь дом, раз Катя и Алиса решили подняться ко мне наверх. Увидев в руках гримера косметичку, я застонала. – Да меня же видно не будет совсем. Шапка, шарф, а между ними очки на половину лица.

– А если вы решите поднять очки? – не поддалась Алиса, расчехляя свою сумку на все случаи жизни.

– А если я подниму очки, то на лице останется от них след.

Ни уговоры, ни даже угрозы нисколько не помогли. Меня все равно накрасили, но радовало то, что хоть одеться доверили самой. Девушки решили остаться в тепле, чтобы не мешаться под ногами, а мы уже через полчаса стояли на лыжной трассе для новичков. По ней свободно катались дети с родителями, и где-то между ними, пыхтя и сопя, тащилась я.

– Давай-давай, карамелька. Я в тебя верю, – подбадривал Антон, но я прекрасно слышала в его словах язвительность.

– Брось меня! – патетично воскликнула я, боком падая в снег и не подавая признаков жизни.

– Да сейчас! Ты обещала любить меня вечно! – остановился он надо мной, закрывая мне ласковое солнышко.

– Когда это? – возмущению не было предела, потому что чего-чего, а этого я ему точно не обещала. Или обещала? – А если и обещала, то вечно, но не беспрерывно же!

– Ах ты, маленькая поганка! – восхитился этот невероятный мужчина, намереваясь меня поднять обратно на ноги, но я была быстрее.

Завалив его прямо на снег, попыталась оседлать, но ноги запутались в лыжах, и все, что мне удалось, так это завалиться поперек Антона, отбивая ему своим немалым весом… Ну, что-то явно отбивая.

– Бессовестная. Я к ней со всей любовью, с благими намерениями…

– Это я еще лыжными палками не кидалась.

Набесились мы от души. Когда я уже устала передвигать ноги по снегу, а парни отсняли необходимый материал, Антон предложил покататься на тюбингах. Вот тут у меня открылось второе дыхание. За последние несколько лет я во второй раз снова почувствовала себя счастливым ребенком. Что примечательно, оба раза я была в компании Антона, и это что-то да значило.

После тюбингов мы снова поднялись на подъемнике наверх, но на этом ничего не закончилось. Чтобы окончательно добить меня, мужчина потащил всю съемочную группу в миниатюрном размере на открытый каток. Кататься я умела, но не то чтобы хорошо. Падала раз в полчаса, да и ладно, но рассекать над водной гладью под темнеющим небом было невероятно романтично. Дух захватывало от золотистых огоньков, что мелькали перед глазами. Чем темнее становилось, тем красочнее и торжественнее казалось все вокруг. Я будто в рекламу кока-колы попала, и где-то там, за углом, вот-вот должен был выскочить красный грузовик, знакомый с самого детства…

– Ты чего замерла? – подъехал ко мне Антон, обнимая со спины.

– Наслаждаюсь, – положила я ладони поверх его рук. – Это настоящая сказка.

– Сказка – это горячая ванна в деревянной кадке, которая ждет нас на балконе второго этажа нашего домика, – продолжил соблазнять меня этот демон-искуситель.

– Горячая ванна? – мигом обернулась я, чуть было снова не распластавшись на льду. – Что же ты молчал?

– Сказал. Только что, – хитро улыбнулся он. – Поехали?

По дороге обратно мы снова зашли в магазин, в котором на этот раз затарились несколькими бутылочками вина. До нашего деревянного домика я бежала чуть ли не вприпрыжку. Помахав девчонкам, я мигом взлетела наверх и начала раздеваться прямо на ходу.

– Эй-эй, полегче, карамелька. Дай хоть насладиться стриптизом, – замер в моих дверях Антон, опираясь плечом на косяк. – Я хотел с тобой поговорить.

– После ванны, ладно? Я жуть как хочу в горячую воду.

– Все, что хочешь. Но после ванны мы обязательно поговорим.