или между сияющим светом, который обитает во встреченном человеке, и нами есть нечто общее. Мы тоже причастники этого света. Если поставить перед собой вопрос, за что мы любим и почитаем святых, если нас попросят объяснить, что замечательного в том или другом святом, как правило, мы можем привести какие-то разумные доводы, но это не ответ на вопрос. И точно так же, если нас спросят, почему мы глубоко любим такого-то человека, а другого глубоко почитаем, и попросят назвать причину, мы не сможем ее назвать, потому что причина кроется в тайне приобщения. В этом святом или в этом обыкновенном человеке есть нечто, что пробуждает в нас ответное состояние, делает нас причастниками его внутреннего света.

И это дивно, потому что на высшем уровне это проявляется в отношениях святых с Богом, ступенью ниже – нас со святыми. Почему именно этот святой так много для меня значит? Почему я вижу его в такой невероятной красоте, тогда как другие видят в нем одного из многих великих людей Божьих? Потому что мы созвучны, между нами есть сходство. В определенном смысле страшно себе представить: меня глубоко трогает тот или другой святой, Божья Матерь или Христос, потому что между ними и мной есть нечто созвучное. Но если это действительно так, то мы должны думать о себе и относиться к себе с уважением. И когда я говорю «с уважением», я не имею в виду – с гордостью, с иллюзиями собственной значительности или величия. Нет, мы должны, глядя на себя, сказать: «Меня, простое человеческое существо, Бог создал таким, что я способен это улавливать».

Образ, который мне однажды подсказали: мы – словно музыкальный инструмент. Инструмент сам по себе – не что иное, как дерево и струны, но если его коснется опытная рука, умеющая возвещать о красоте, он начинает звучать и передавать всем окружающим в меру их понимания опыт того, кто тронул струны или клавиши.

Но раз так, то как внимательно нам нужно относиться к самим себе. Если мы чувствуем благоговение к святому, если мы чувствуем уважение, нежность, любовь к ближнему, если какие-то отрывки из Писания, Евангелия или личность Христа, каким Он предстает в Евангелии, доходят до нас, трогают нас, изменяют и преображают нас, то как внимательно нам нужно относиться к самим себе! Мы – не просто мертвый инструмент, не просто предмет, озаренный Божественным светом, мы – существа, в которых просиял Божественный свет, в которые он влился, преобразил их, быть может, всего на одно мгновение, пока длится видение… Нет, неправда, мы воспринимаем его как краткий миг, как необычайное, неповторимое, дивное мгновение, но в действительности оно проникает в самую сердцевину нашего существа и остается там. Дары Божьи неотъемлемы (Рим. 11:29), говорится в Писании. Если однажды мы пережили исключительный опыт, это означает, что он остается в наших глубинах. Нам не нужно бояться, да, не нужно бояться: у нас его не отнять. Он может потускнеть, мы можем потерять его из виду, мы можем перестать ощущать его, осознавать его в себе, но потаенно он остается в самой сердцевине нашего существа и однажды поднимется из глубин. И это дивно, но в то же время какую это на нас налагает ответственность! Мы не переживаем грандиозных видений, нам не доступен великий мистический опыт святых, но каждый из нас на своем опыте познал Бога, Божью Матерь, святых, красоту друг друга, которая есть Божья красота в нас. И нам нужно относиться к этому опыту с благоговением, с глубочайшим благоговением, с благодарностью Богу, Который дал нам его пережить, но также и к тому человеку, через которого этот опыт передается нам хотя бы на одно мгновение. Мы не можем постоянно пребывать в состоянии мистического созерцания, но, увидев однажды, мы увидели навсегда, постигнув раз, мы постигли навсегда: это стало нашим опытом, это слилось с нами.

Из истории Церкви мы знаем, что люди приходят к встрече с Богом и с Христом разными путями. Я упоминал о Моисее и купине неопалимой. Моисей увидел нечто невероятное – куст, который горел и не сгорал. И это образ, который нам говорит: возгоревшись Божьим пламенем, мы не сгорим, мы будем сиять, сами станем светом и огнем. Таково призвание каждого из нас, каждого, кого Бог когда-либо создал, поэтому с каким вниманием, благоговением, уважением нам нужно относиться к тому, что происходит в нас самих и в других людях, к тому, какими мы их видим и что вносим в их жизнь. Как ужасно, если мы оставляем в чьей-то жизни темный след, рану, мрак, создаем преграды на их пути, и как дивно видеть тех, кто распахивает дверь!

Евангелие рассказывает нам о людях, встретивших Бога во Христе. Я хотел бы привести вам один пример, который сильно меня поразил, пример Нафанаила. Он встречает Христа, и окружающие говорят ему, что это – Пророк, Божий Человек, но Нафанаил сомневается. И Христос обращается к нему с очень простыми словами: «Я видел тебя, когда ты молился под смоковницей». Вероятно, Нафанаил не стоял на коленях под смоковницей, воздев руки, а просто сидел под деревом, но его сердце было с Богом, и когда Христос сказал ему: «Ты сидел под деревом и молился», хотя этого никто не мог видеть, Нафанаил подумал: «Он – тот Бог, Которому я молился». И он поклонился Христу и сказал: «Ты – мой Господь и Бог» (ср. Ин. 1:45–49). Это – один из самых поразительных рассказов в Евангелии: человек предстоял перед Богом и вдруг обнаружил, что его в незримой молитве видел Христос, потому что именно Ему он и молился, и стал Его учеником.

Читая жития апостолов, мы видим то же самое: каждый из них в определенный момент встречается с Христом, но встречается с Ним не как с бродячим проповедником, а как с Тем, в Ком было нечто, чего не было ни в ком другом. «Господи! к кому нам идти?» – говорит один из них (Ин. 6:68).

И если это так, то каждому из нас необходимо всмотреться в свою жизнь, потому что мы оказались в храме не случайно, не из простого любопытства или праздности. Мы все, каждый из нас, уловили нечто, что привело нас сюда. Я уже давал вам пример, и вы, может быть, его помните, как в наш храм зашел мужчина с посылкой для одной из прихожанок[73]. Он был убежденным безбожником, но в церкви обнаружил нечто, чего не встречал нигде – Присутствие.