в школу и интересовался успехами «Малчика». Ну, если преподаватель Права не соврал. Он один был в преподавательской, когда позвонили с самого верху. Каникулы у всех. По дачам и югам разъехались.

Дохромав до двери, Вовка приоткрыл её и столкнулся нос к носу с совершенно неожиданным гостем. Этого человека Вовка не забыл, но вот тут, на пороге, увидеть точно не ожидал.

— Володя, слышал, болеешь? Как здоровье? Наврали? Можешь ходить? — засыпал его вопросами гость.

— Спасибо, Тимофей Миронович. Выздоравливаю. Упал неудачно. Скоро бегать буду, — Вовка посторонился, запуская в коридор бывшего старшего батальонного комиссара, а сейчас коменданта общежития «Высшей школы МВД» Тимофея Мироновича Семёнова.

— Тут проходил мимо, дай думаю зайду. Проведаю, — стал выискивать ветеран куда присесть, чтобы сапоги стянуть.

— Смешно.

— Смешно ему. Аркадий Николаевич звонил вчера. Говорит, пора, наверное. У вас же игра десятого в Ленинграде? — на шум в коридоре Стеша вышла, зевая из своего чулана, увидела гостя и направилась на кухню.

— Аркадий Николаевич? Да, десятого перенесённый матч будет с Динамо (Ленинград). Пора? Ну, а чего, возможно и в самом деле пора. До десятого колено не заживёт ещё… Так и к лучшему. Съездить-то никто не мешает, за своих поболеть и прогуляться по городу. В музей сходить какой-нибудь.

— Вот и хорошо. А чего у тебя хозяйка молчаливая такая, даже здрасти не сказала? — Мироныч снял сапоги и остался в шерстяных вязанных носках.

— Она плохо слышит и вообще… — Вовка развёл руки, мол что можно поделать?

— Ну, и хорошо. Нам обсудить надо, как да что делать будем в Ленинграде. И хорошо, что плохо слышит.

Пока они возились в коридоре, на кухне уже кипела жизнь. Стеша поставила на одну плитку чайник, на вторую сковородку и уже размешивала блинное тесто. Вроде прошло-то всего от силы три минуты, как на кухню зашла, а тут уже дым коромыслом. Вовка заглянул и попятился, но родственница генерала его заметила.

— Блины поставила, через десять минут чай с блинами сготовлю, погодьте там. Позову.

Вовка вышел назад в коридор и поманил Тимофея Мироновича за собой в комнату, ширмой разделённую.

— Богато ты тут устроился «племянничек». Ну, и хорошо. И генералу хорошо, за квартирой пригляд, и тебе, неча по общагам клопов кормить. Опять у нас и клопы и тараканы завелись. Как приедут новые из деревень, да из Азии особливо, так и затащат с собой погонь эту, а мне потом травить. Надышался вчерась, всю ночь кашлял. У тебя нет этой живности?

— Нет. Один раз клопы появились, но вытравили. Все соседи собрались и вместе травить стали. Вроде с тех пор месяц даже больше прошло, а новых не видно, трупики иногда при уборке находятся. Генерал Пономарёв из Берлина средство прислал, ещё в прошлом году. — Вовка подвинул кресло коменданту к окну. — Рассказывайте, Тимофей Миронович, чего вам Аркадий Николаевич сказал. Я его уже три дня не видел. Как наградили орденом, так и не видел больше.

— А ну покажь! — Мироныч быстро вскочил с кресла.

— В спальне пиджак…

— Так надень и выйди. Полюбуюсь.

Вовка вышел в спальню и вернулся уже с надетым пиджаком, смотрелось это на футболке так себе. Но бывший старший батальонный комиссар присвистнул и единственной рукой похлопал Вовку по плечу.

— Орёл. А ведь пацан пацаном два года назад был. А тут смотри не у каждого фронтовика столько на груди. Орёл. — Комендант ещё раз стукнул Фомина по плечу и поманил к креслу. — Генерал говорит, что сейчас хорошее время, чтобы клад извлечь. Он слышал, что там ремонт в некоторых домах затеяли. Как раз на улице Чайковского. Надо только свидетелей подобрать надёжных. В прошлый-то раз курсанты были знакомые. Ну, чего уж. Думай давай. Кого в свидетели возьмём?

— А ведь я знаю, кто нам поможет. К нам в Динамо из Ленинградского Динамо перешёл весной защитник Пётр Иванов. Он в дубле играет сейчас, а значит, на день раньше будет играть, а потом может нам Ленинград показать.

— Вот и хорошо. Может и второй найдётся, а то один маловато будет.

— Можно взять кого из Динамо. Третьякова Вовку. Он тоже в Ленинград поедет. В запасе будет.

Мироныч покачал головой. Ну, дескать Вовка длинный — пацан совсем.

— Он лейтенант милиции.

— Ну, хорошо. Только ты, Володя в этот то раз в драку какую не влезь. Что-то устал я в общежитии жить с клопами. Хочу домик собственный на берегу речушки глубокой и вдовушку какую. Не подведи на этот раз.

Событие сорок пятое

Но давно уж речь ведется,

Что лишь дурням клад дается,

Ты ж хоть лоб себе разбей,

Так не выбьешь двух рублей.

Пётр Павлович Ершов

Десятого июля в Ленинграде матч, перенесённый из-за игры футболистов Динамо (Москва) за сборную СССР в Хельсинки, должен состояться в шесть вечера. Фомин в Северную Столицу приехал вместе с командой поездом. Нога за шесть дней лежание на кровати практически прошла. Даже обе прошли. И колено, и икроножная мышыца наджабленная.

— Чего тебе нужно там, играть не сможешь пока? — Якушин удивился просьбе Вовки взять его с командой.

— Хочу в музеи сходить, а то ни разу не в Эрмитаже не был, ни в русском музее… — не говорить ведь про клад.

— Хитрый. Покупай себе билет за свой счёт и езжай. Ладно, не куксись. Включим тебя в состав, посидишь запасным на скамейке. Мало ли, вдруг понадобишься, — Хитрый Михей уже отвернулся от Вовки посчитав вопрос решённым, а потом вспомнил и ткнул в него пальцем, — Артист, а ведь так не честно. Ты комсорг и политинформатор у нас в команде, так что нечего от коллектива отрываться. Утром проведём тренировку, позавтракаем и организуй всей команде экскурсию в Эрмитаж. Ишь, один он будет по музеям шастать. Я хоть был один раз там, но это ещё до войны было. Лет десять назад, даже больше. Уже и не помню ничего. Тоже схожу с удовольствием. Всё, к Василию Ивановичу подойди и с ним по деньгам вопрос реши. А по экскурсии сам договаривайся, считай — это тебе от меня партийное поручение.

Василий Иванович — это бухгалтер на стадионе «Динамо». Фомин поплёлся к нему. Говорила ему мама, что враньё до добра не доведёт. Если они пойдут всей командой в Эрмитаж, а потом он