не хочет выпускать столь же знакомую, сколь заново открывшуюся подругу из объятий. Ладаим не в первый раз думал, что хочет быть с ней так близко, как только позволит природа и жизнь. Но теперь он, наконец, признался в этом.

— Я долго этого ждал, — прошептал тивалиец, когда страсть утихла и Ним положила голову ему на грудь.

— Не порти момент, — попросила девушка.

Её палец вырисовывал спирали на животе Крысолова, избегая разлившихся там синяков.

— Что там было? — продолжила Ним. — Тебя били? Эти сволочи пытали вас? Папа сказал, что их не трогали, но по тебе так не скажешь.

— Всякое было, — Ладаим сглотнул тяжёлый ком. — Подожди, папа? Бертольд тоже вышел?

— Конечно. Они в соседнем домике отлёживаются, но выглядят получше тебя. Только Басс приболел, кашляет на всю округу. Но всё будет хорошо. Теперь мы вместе.

— Давно мы вернулись?

— Вчера. Сойка с одним хмырём-наёмником притащили вас ближе к вечеру, и мы сразу уложили всех спать. Ты так до рассвета и провалялся, а Вийм уже вовсю греется полугаром. Ты не помнишь, как вышел из замка? Они сказали, что тебя уже и не надеялись дождаться, а потом ты вышел на берег, — девушка вдруг издала нервный смешок. — Голый и потерянный, прямо по снегу.

— Я… Я за кем-то шёл.

Туман окутывал всё время, что прошло между его заключением в ледяное чрево темницы и пробуждением в странном доме. Лишь бессмысленные обрывки остались в памяти, проникнув даже в его сон.

— Где мы вообще? — спросил Ладаим.

— В Серой Пристани, — Нималия легла на спину рядом с ним. — Тут сейчас ни души почему-то, и Химера велел нам укрыться здесь. Тут ты, я, моя родня, Полоз и Сойка. Их скоро сменит Хлыст, а остальные в городе остались. Готовятся уходить.

Крысолов сполз с неудобной кровати, которая стала куда уютнее в такой компании. Он раскрыл скрипучие ставни и увидел лишь мертвенную пустоту занесённой снегом деревеньки.

— Химера, — повторил тивалиец имя друга. — Получается, он сейчас не здесь.

— Нет, не здесь, — слова Нималии отдавали горечью. — Он… Он вообще не вернулся из замка.

Ветер ворвался сквозь открытое окно и атаковал обнажённую кожу Ладаима. Крысолов не шелохнулся. Он вспоминал сон, где было ещё холоднее посреди погожего весеннего дня. Там, где Химера кричал ему о Яблонях. Но ведь то был не сон, а воспоминание.

— Эй, народ! — слова Полоза сопровождал осторожный стук в дверь. — Вы там закончили? Дело есть, срочное!

Нималия поспешила одеться, а потом принесла Крысолову набор из кожаных брюк, утеплённой туники и стёганки. Разбухшие ноги тивалийца не сразу влезли в узкие ботфорты. Зеркала в грязной комнатушке он не нашёл, но решил, что после таких злоключений его вряд ли кто-то обвинит в неопрятности.

В сенях царило оживление. Бертольд сидел за единственным столом и разглядывал содержимое какого-то листа. Через его плечо глядела Таделия, а напротив старика сидел Полоз и выстукивал пальцами по столешнице. У самой двери замер Хлыст с руками на груди, ну а Ним стояла подле своего отца. Она встретила Ладаима такой тёплой улыбкой, что он на мгновение забыл про холод.

— Выспался, Крысолов? — Полоз вскочил и бросился обнимать тивалийца. — Рад видеть, брат. Все думали, что ты там сгинешь, а я, вот, верил. Нам с тобой ещё не одну партейку в карты раскинуть надо!

— Раскинем, Полоз, — Ладаим похлопал караульного по спине. — Может, ты даже выиграешь хоть раз.

— Привидения не мучали? — Сойка предпочла просто помахать ему издалека. — Химера говорил, они тут водятся.

Крысолов лишь повёл бровями. Призраки, что терзали его сны, были из его же разума, а не с изнанки этого мира.

— Давайте сосредоточимся, — попросил Хлыст. — Я тоже рад тебя видеть, Крысолов, но пришёл не с хорошими новостями. Бертольд, что скажешь?

— Тут и без меня понятно, что к чему, — старик положил листок. — Вопрос только в том, что мы с этим будем делать.

Ним смотрела то на отца, то на Хлыста. Её растерянность заразила и Крысолова, так что он решил поскорее ознакомиться с листовкой.

— Ребят, да что там? — не выдержала Нималия. — Вообще-то, не всех тут учили читать!

Ладаим поднял бумагу и вгляделся в её содержимое. К счастью, ранние годы в Приюте познакомили его и с альдеваррским языком, и с его угловатой письменностью.

— Его Светлость герцог Бассельский и покровитель Левобережья Сальмены Содагар, первый своего имени, взывает ко всему свободному люду Басселя, — начал читать Крысолов. — Сегодня, во время вечернего боя, пред лицом всего народа будут повешены опасные преступники и убийцы из общины Лис. Явитесь к площади Звёздных Прорицателей, чтобы узреть конец этой страшной угрозы, унесшей многие жизни. Да осветит ваш путь Далёкая Звезда.

Обитатели и гости хибары замолчали. Они переглядывались между собой, будто каждый искал ответы в стоящем подле товарище. Ладаим долго смотрел на Нималию, а та ответила взглядом, полным растерянности. Бережно, будто нежный цветок, он положил листовку на стол.

— Это они про Химеру, да? — Крысолов чувствовал, как бледнеет с каждым словом.

— Про кого же ещё? — протянул Бертольд. — Насколько мы знаем, он остался последним Лисом в их лапах.

— Не можем мы этого знать, — буркнул Хлыст. — Неизвестно, скольких они взяли на допрос из Приюта.

— Гвардейцы не берут пленных, — влезла Таделия.

— Взяли же Крысолова.

— Так он и не сопротивлялся, а Приют стоял насмерть. И там была обычная стража.

— Они сказали, что я последний из Лис, — сказал Ладаим. — Остальных уничтожили.

Все присутствующие переглядывались, а потом уходили в собственные мысли. Так сделал и Крысолов, вернув свой разум к последней встрече с Варионом. Он вспомнил, как Химера вышел из сумрака темницы и разломал его оковы. Кажется, он даже был не один. Но вторая фигура оставалась в стороне, безмолвно созерцая борьбу Лиса с камнем и железом.

— Думаю, это он, — произнёс тивалиец. — Больше некому.

— Но ты же прочитал «преступники»? — не поняла Ним. — То есть, несколько их?

— Может быть, это просто оборот речи, — предположил Бертольд. — Мол, конец всем Лисам.

— А, может, и ещё кто-то жив, — настаивал Хлыст. — Тот же Настоятель.

— Конечно-конечно, — кивала Таделия. — Прятался тридцать лет, чтобы теперь его казнили.

— В любом случае, Химера будет там, — Ладаим стиснул кулаки. — Это именно то, чего он хотел.

— Сдохнуть на виселице? — изумился Полоз.

— Дойти до казни, — Крысолов пытался сплести обрывки воспоминаний и реальность. — Когда я уходил, он кричал про Яблони. Там мы десять лет назад договорились, что один спасает другого, если дело доходит до виселицы. Наверное, он решил, что это единственный способ пережить ту ночь, и теперь добился своего.

— Ты предлагаешь спасать