для своего лагеря. Здесь и вся территория видна, как на ладони, и озеро с питьевой водой под боком, и припасов целая куча. Только вот спрятаться, если что, будет сложно. От моей палатки до ближайшего дерева добрых 200 метров бега. За это время даже Диадема успеет выстрелить из лука, не говоря уже о Мирте. Она же, не задумываясь, прибьет меня при первом случае. Да, вчера ночью мы были друг с другом очень откровенны, почти, как настоящие друзья. Но сегодня уже другой день и то, что она не ненавидит меня, как раньше, совсем не значит, что она не станет целиться ножом мне в голову. И еще этот Марвел со своими копьями. Совершенно его не понимаю. Сидит себе целыми днями на солнышке, а вечером накидывается на меня с кулаками. Линда тоже довольно странная, но она совсем не такая, как остальные. Думаю, смерть парня из ее дистрикта сломила ее. Теперь она как призрак. Вроде бы, когда Катон убивал ту девушку ночью, она тоже посмеялась от души, но только сейчас из палатки опять раздаются всхлипы, а все делают вид, что ничего не замечают.

День тянется очень и очень долго. Успеваю поспать, обойти все в округе, запастись новыми продуктами и переставить свою палатку поближе к лесу (на случай, если придется убегать), а время только переваливает за полдень.

Мирта с Катоном тренируются и выглядят счастливыми. Оба хохочут и резвятся, будто они дома, и сегодня один из самых обычных дней. Диадема спит в своей палатке и за все утро только один раз вылезала из нее, да и то только ради того, чтобы пожаловаться Катону, что ей жарко. Остальные тоже сидят в своих палатках и не высовываются.

А мне все чаще и чаще в голову лезут ужасные мысли. Сегодня ночью Катон со своей компанией были совсем близко к Китнисс. Даже страшно подумать, что было бы, если бы они ее заметили. Даже не знаю, что теперь делать, ведь она могла продолжать двигаться в направлении от Рога, а могла, наоборот, вернуться, а могла вообще пойти в другую сторону. Катон настроен очень решительно, и он не успокоится, пока не найдет Китнисс. Сейчас я с легкостью могу взять нож, подойти и убить его, потому что он мне доверяет. Он даже не забрал у меня оружие после нашего похода. Да вот только, если я прикончу его сейчас, меня сразу же убьют другие профи. А Мирта позаботится о том, чтобы я умирал долго и мучительно. А потом она позаботится, чтобы смерть Китнисс была не менее ужасной. Напасть сейчас — глупая идея. Только вот как понять, когда наступит нужный момент?

Сейчас я ничего не знаю наверняка, поэтому придется импровизировать.

Солнце жарит просто невыносимо сильно. Обливаюсь водой, но она высыхает за десять минут. Все, даже Диадема, вылазят из своих палаток, потому что там внутри, как в бане. Все время кто-то ходит к озеру то за водой, то просто умыться. Выпиваю целую бутылку меньше чем за час и уже допиваю вторую.

— Приубавьте там свои печи! — кричит в небо Катон.

Да вот только ничего не помогает. Решаю пойти к озеру и сесть прямо в воду. Если верить словам Мирты, то ночью вода была ледяная. Не могла же она нагреться за половину дня? Но, когда подхожу к берегу и зачерпываю воду ладошками, убеждаюсь, что еще как могла. В такой воде можно заварить чай! Тихонько ругаюсь себе под нос, набираю еще воды в обе бутылки и иду обратно.

— Освежает водичка? — усмехается Катон.

— Еще немного и в ней можно будет варить суп, — в шутку отвечаю я.

— Ты же вроде пекарь, — встревает Мирта, — неужели не привык стоять у печи целыми днями?

В этом она права. Моя мать не успокоится, пока мы не выполним дневную норму, которую она сама и устанавливает. Два года назад за день до Жатвы все в моей семье подхватили простуду. Я был единственным здоровым членом семьи, не считая матери. Хотя это и не удивительно, потому что она никогда не болеет. Даже помню, как однажды мой старший брат пошутил, будто она продала душу дьяволу в обмен на свое здоровье, а она услышала это и избила его какой-то палкой до такой степени, что он не вставал с кровати почти два дня. Так вот в тот день она разбудила меня в три часа ночи и отправила в кондитерскую делать торты. К полудню я уже валился с ног, но она кричала на меня и не разрешала даже передохнуть. Я работал в пекарне до самой ночи один, но выполнил дневную норму. Это был один из немногих разов, когда мать меня похвалила.

Вот тогда я испытывал примерно те же ощущения, что и сейчас. От непрерывной работы печи раскалились до невозможности, и стоять около них было невыносимо. Сейчас на арене жара еще хуже, чем тогда.

— Да ты права. Я привык стоять около печи. Только вот мне еще не приходилось находиться внутри нее.

Они с Катоном дружелюбно смеются нам моей шуткой и продолжают тренироваться. Их тренировки можно назвать чем угодно, кроме тренировок. Всем и так ясно, что Мирта лучше всех присутствующих метает ножи, но это не останавливает Катона, и он, якобы, показывает ей, как нужно правильно держать кисть. Если описать это точнее, то он стоит, прижавшись к ее спине, обняв одной рукой вокруг талии, а другой рукой держит ее руку с ножом.

Могу сказать одно: счастливей, чем сейчас, я Мирту еще не видел. Опять становится немного завидно. Они оба попали на Игры, и никто из них не разыгрывает любовь для своих целей. Их любовь, наоборот, портит все планы менторов. А мы с Китнисс… про нас даже нельзя сказать МЫ. Она сейчас прячется где-то в лесу и думает о том, что ей жутко повезло, потому что ни один профи не заметил ее ночью…

Эта мысль прокручивается в моей голове, и меня будто обдает ледяной водой! Она видела меня с профи, слышала, что я пошел добить ту девушку, но она же не знает, что я не убивал ее! Китнисс наверняка думает, что я заодно с профи! Наверняка считает меня предателем…

Становится дико больно от мысли, что она меня, возможно, ненавидит. Да, Китнисс никогда не питала ко мне нежных чувств, но она точно не ненавидела меня! А вот сейчас я предатель в ее глазах. Я тот, кто променял моральные принципы на