Шрифт:
Закладка:
– Здравствуй, Наташа, – проговорил выходящий из двери правого придела Спасо-Вознесенского храма молодой, двадцатипятилетний мужчина.
– Здравствуй, Андрюша! – вся содрогнувшись, вскинулась ему навстречу разбитая неизлечимым увечьем старая женщина, – ты всё-таки пришёл! Такой молодой, красивый! – погладила она непослушно торчащие в разные стороны волосы, присевшего перед ней на корточки, по советски одетого, рыхло-полного, невзрачного парня в уродливо коричневых очках на лице.
– Ты тоже, – ответил ей, покинувший этот мир год тому назад, мужчина.
– Андрей! – горестно рассмеялась в ответ Наталья, – чего болтаешь то? Я и раньше то, когда молодой была…, ты же меня никогда, ни разу красивой не назвал, никогда не восхищался мной. А теперь? Теперь я годна тебе?
– И теперь, и всегда. Ты моя единственно возможная, только для меня предназначенная была, есть и будешь, – как-то стеснительно улыбнулся молодой мужчина, – ну да ладно, Наташенька, я к тебе ненадолго, ты не поверишь, ДЕЛ невпроворот. Так что давай, вставай, прогуляемся немножко с тобой, – проговорил взяв Наташу левой рукой за её правую руку и обнимая своей правой её за "талию".
– Ты уверен, Андрюша? Ведь я уже столько лет…
–Фррр, – как конь, всхрапнул в ответ Андрей Юрьевич, – ведь я же Доктор! Или ты забыла?
Изящно вышагивающая в длинной, до пят, обёрнутой вокруг бёдер ткани, которую она забыла снять и оставить на выходе из храма, смотрящая в землю Надя подняла взгляд и остановилась как ударившись о невидимую стену.
– Мама! Мамочка! – в ужасе вскричала девочка и бросилась к стоящей у небольшого крыльца, ухватившись за прутья металлических перил Наталье, – как ты здесь оказалась?! – подбежав и заключив в объятия готовую, как ей показалось, упасть женщину.
– Сама дошла.
– Сама?! Как?! Зачем?! – Надюшу трясло как в лихорадке, – так значит, всё-таки, ТЫ ЕСТЬ! – хлынули слёзы из глаз, вновь уверовавшей под влиянием чуда, девушки, – ТЫ ЕСТЬ! – попыталась она перекреститься на наглухо закрытую дверь Правого Придела, одновременно боясь отпустить ровно и уверенно стоящую на ногах мать.
– Надюша, не хватайся ты так за меня, у меня всё хорошо, помолись и поблагодари папу спокойно.
– Папу?! Почему папу?!
– Это он приходил сейчас ко мне. Из этой двери вышел. С кресла меня поднял и говорит, давай пройдёмся, мол, немного. Ну, я и пошла. А пока сюда шла, то прям чувствовала, что он, как будто правую руку свою, внутрь меня засунул и "копается" там, ну вроде как настройщик внутри пианино. Вот так вот, – погладила Наталья по голове, опустившуюся перед ней на колени, плачущую дочь по разлохматившемуся ирокезу.
– А меня?! Почему он меня не подождал?! – взвыла в голос будущая монахиня.
– А ты с ним ещё встретишься, доченька! Обязательно встретишься. И не только там, но и здесь.
"Чтобы не дать материи изникнуть,
В нее впился сплавляющий огонь.
Он тлеет в «я», и вещество не может
Его объять собой и задушить.
Огонь есть жизнь.
И в каждой точке мира
Дыхание, биенье и горенье.
Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье —
Творящий ритм мятежного огня"
(Максимилиан Волошин " Мятеж")
– Мужчина, куда вы толкаетесь? – попытался остановить сержант ДПС протиснувшегося сквозь толпу зевак, одетого в "совковскую" рубашку в коричневую клеточку и серые мешковатые брюки полного парня в старых роговых очках.
– Я Доктор, – властно отстранил, невольно попятившегося от непонятного страха дэпеэсника, Посланник, – давно? – спросил у сидящих внутри "скорой" молоденьких девушек.
– Полчаса уже, – испуганно выпорхнули наружу врач и медсестра, – мы уже всё точно продиагностировали. Реанимация невозможна. Час…, больше уже прошло. Это мы, полчаса назад приехали. "Пробки" же кругом.
– Да, это верно, "ТЕСНО" здесь, очень тесно, – пробормотал Андрей Юрьевич себе под нос опускаясь на колени перед накрытым простынёй телом.
– Я не знаю! Я не знаю, как это получилось, – подскочил и влез в разговор водитель грузовика, сидевший до этого задом прямо на асфальте и терзавший свои волосы так, будто желая их выдрать, – я ехал с нормальной скоростью, а она откуда не возьмись на своём самокате!
– Да уж! Это всё родители виноваты! Напокупают им! – раздались и тут же затихли реплики из толпы.
– Мы уже в прокуратуру сообщили, – проговорил через плечо собирающего снять простыню "доктора" сержант, как будто останавливая его.
– Сообщили? Это хорошо, что сообщили, – угрюмо кивнул в ответ Андрей Юрьевич, – какая красавица! – вздохнул вглядываясь в невзрачненькое личико двенадцатилетней девочки из полубомжовской семьи, – как же тебя так угораздило, Родненькая Моя? Ну, ничего, ничего, мы это Дело сейчас поправим, – уверил поглаживая, проводя Сильными Руками по мокрым от крови волосам и худенькой шейке.
– У него руки внутри! Внутри неё! – в ужасе вскрикнула, тут же остановленная тычком в бок, медсестра.
ВОССТАНОВЛЕННАЯ девочка вздрогнула и закашляла кровяными сгустками.
– Включите диктофон, – искоса, грозно глянул Андрей Юрьевич на мечущихся перед ним врачих, поднимая девочку на руки и занося внутрь "скорой", – значит так! Сейчас адреналин и глюкозу и больше ничего. По прибытию в стационар предписания дежурному хирургу…
– Ну вот, наверное и всё, – наклонившись и поцеловав в лоб судорожно вдыхающую и выдыхающую девочку с крепко зажмуренными глазами, – ага, а вот и "драгуны", – усмехнулся выглянув наружу и увидев прорывающийся сквозь автомобильный затор чёрный, наглухо тонированный мерседес с мигалкой, – только, как всегда, СЛАВА БОГУ, с опозданием, – завершил выпрыгивая из машины и заворачивая, протискиваясь в тёмную щель между бортом грузовика и фургоном "скорой помощи".
