«Вроде все — люди», — прикинул внутренний голос: «А нет, кто-то полный людь, а кто-то вовсе нелюдь».

Боря выключил радио и посмотрел на дремлющую блондинку. Ехали они практически без остановок. Лишь один раз попили чая из термоса, пожевав бутерброды в кармане трассе специально для этого. И ещё пару раз останавливались на заправочной станции, но в основном не для того, чтобы заправиться, а для отдыха. Расход топлива на сотку на трассе упал до 10 литров, против 15 в городском режиме. И чем дальше Борис заезжал на запад, тем меньше было принято останавливаться у трассы и прятаться по кюветам по естественной нужде.

«Это что получается, люди где-нибудь в Калининградской области вообще не писают в дороге на колесо?» — беспокоился внутренний голос, пока автомобиль рычал мощным мотором, показывая крутой нрав.

Итальянские лошади под капотом — это именно то, что хочет слышать водитель, чтобы не уснуть за рулём. Тишина электрокаров или автомобилей на водороде его пугает тишиной и покоем. Как пугали ранее извозчиков шумы моторов.

«Приходит новая эпоха и людям приходится меняться в угоду прогрессу», — прикинул внутренний голос.

И Боря припомнил, что именно этот прогресс на заре автомобилестроения в 1920-ых подсказал, что будущее за топливными моторами, а не электродвигателями и «био-движителеями». Но прошло сто лет, и технологии снова спорят, кому доминировать на планете. Только вместо растерянного извозчика уже водитель, а то и вовсе чип под капотом с автопилотом.

«А вместо вожжей скоро и руля не будет», — отрабатывал свой собеседник, пока живой спал: 'Помнишь, как звучат слова древнего проклятья? Да чтобы тебе жить в эпоху перемен! Скажу так, люди древних эпох по сути ненавидели всё новое, но наше поколение всё новое встречает так часто, что не успевает замечать многое и просто игнорирует.

Но эпоха роботов была где-то далеко. И пока поездка была именно в руках Бориса Глобального. Поправив солнцезащитные очки и притапливая педальку, он душой уносился всё дальше на север. И кайфовал даже тогда, когда короткий световой день сменился светом фонарей.

Хотелось, конечно, посмотреть на знаменитые белые ночи Санкт-Петербурга, но те были летом. Зимой можно было наблюдать лишь яркие вывески на въезде в Санкт-Петербург, уже сняв очки.

Борис порой косил глазом на навигатор, сверяясь с дорогой. И вдруг понял, что ассоциирует автомобиль с женским голосом. А та мелкая авария для Уруса — ничто. В корпусе со стальной рамой лучший металл, иного быть не может за такие деньги. А довольное урчание зверя дорог лишь подсказывает, что «девушка на четырёх колёсах довольна» этой прогулкой по ночному городу.

«И траффика нет, и временами можно рассмотреть красивую архитектуру подсвеченных зданий», — продолжал внутренний голос.

Глобальный нарочно проложил маршрут через центр города. Сам туристом ещё когда поедет? А тут — туризм на колёсах, по ходу. Как и вся жизнь — на бегу.

Вика проснулась, когда сантехник разглядывал площадь Исаакиевский собор. Тут же повеселела.

— Ого! Вот это вид.

Боря посмотрел на неё. Глядит, как зачарованная, а у самой улыбка проскальзывает.

А Питер что? Он не высок, но стильный, европейский франт. Одет с иголочки. И ночью, очевидно, ничуть не менее красив, чем днём. А набережные и разводные мосты кажутся каким-то чудом человеку, что ещё неделю назад поливал сугроб в заснеженном поле, где вообще ни одного строения насколько хватает глаз. Да, у них нет времени сходить в Эрмитаж, как и просто остановиться на недельку и гулять по городу под ручку хоть зимой. Но краем глаза можно оценить архитектуру и прокатиться с ветерком по Невскому проспекту.

Боря рад бы рвануть и в Главное адмиралтейство или наделать фотографий рядом с крейсером Аврора, но глаза постепенно начинали слипаться. А за автомобиль, что дороже его жизни минимум втрое, будет переживать даже на платной парковке, крытой стоянке и под присмотром трёх вооружённых охранников. Поэтому, пока в состоянии крутить баранку — к делу.

«Сон, отдых, всё прочее — потом», — подчеркнул внутренний голос.

И Урус погнал к центральному офису одной частной военной конторы. Вскоре, глядя на белые буквы на вывеске «ЧВК Вагнер Центр» с загадочной буквой W с каким-то акцентом с края, Боря набрал номер, который оставил для него Шац.

— Я приехал. Забирайте посылку.

Если в начале звонка Глобальный рассчитывал хоть заночевать на стоянке и ждать утра уже в относительной безопасности наружных камер офиса, то эти мысли пришлось прогнать прочь. Ибо работал офис круглосуточно и его автомобиль допустили к центральному входу спустя пару минут.

Стеклянное здание нетипичной формы выглядело целым небоскрёбом на фоне довольно низких остальных строений Невского района. И там, за бронированным стеклом центра, (или хотя бы довольно прочным), почти в каждом кабинете горел свет. Отсутствие лицевых стен создавало видимость постоянного присутствия людей. Хотя самих людей почти не было видно. Они не как на витрине и все по-настоящему важные кабинеты — скрыты внутри, а посторонний взгляд разгадывает скорее свет от потолочных ламп офисов, чем может оценить обстановку даже в наружных помещениях.

«Снайперам тут делать нечего», — быстро понял Боря, припарковался у входа в здание и вышел из автомобиля, разминая затёкшую спину и ноги.

Жизнь снова возвращалась к конечностям. Дальше проверки, стресс и снова стресс. Он двойной, так как теперь приходится переживать ещё и за Вику.

«Ну вот», — начал тоном сварливой старушки внутренний голос: «Сейчас выйдут с приборами, замерят толщину краски сбоку и если уровень больше хоть на миллиметр, то кабзда тебе, Боря».

Двое вагнеров вышли не с приборами, а с одной сумкой на пару. Почти не глядя на автомобиль, один проверил документы, а второй забрал брелок с сигнализаций и магнитным замком из рук водителя. После чего сумка перекочевали в руки Бори.

Самому Глобальному дали время забрать вещи из салона. Он сложил термос и припасы в пакетик, забрал свои документы и зимнюю одежду. А когда из личного не осталось даже очков водителя в футляре, автомобиль спокойно отъехал на другую стоянку.

И всё молча, ни слова.

— Ничего себе сервис, — обронила Вика, надевая рюкзак на плечи и глядя вслед удаляющимся людям в форме.

Заглянув в сумку, она присвистнула. Там пятитысячные купюры не на бандитско-бухгалтерской резинке, а в баночной плёнке. Они не распечатанные и аккуратно упакованные по миллиону. Всего шестнадцать пакетов-миллионов.

Боря как стоял с сумкой, так и застыл, не ожидая такого лёгкого веса.

— А чего они… не доложили, что ли? — обронил