Шрифт:
Закладка:
А ведь в Германии, к примеру, уже после Первой мировой войны — перестали учить солдат владеть приёмами штыкового бою. В отличии от красноармейцев «образца 1941 года», немецкие пехотинцы не бежали на окопы врага — с намерением выпустить кишки всем там находящимся, а под прикрытием единых пулемётов — атаковали с целью выйти на такую позицию, с которой противника можно застрелить или забросать гранатами.
Генерал Драгомиров не только ратовал за штык и способ войны — как резню в окопах или на свежем воздухе, он был яростным противником повышения скорострельности стрелкового оружия. При этом мотивацию он приводил, проще пареной репы:
«Усовершенствованное оружие несколько усиливает человека, но оно не изменяет его натуры».
Мол, чем более перепуган солдат, тем чаще он стреляет. А чем чаще стреляет — тем больше пугается. «Бла-бла-бла!», в общем. Сильно смахивает сей военный теоретик — на «наших» диванных вояк, азартно срущихся в Инете по любой «заклёпке».
Михаил Иванович — совсем никудышный психолог и, ставлю мой «роялистый» комп против любого заспиртованного глиста из медицинского музея — он никогда не слыхивал свиста пуль над головой. Он не понимает, что ничто не придаёт солдату большей уверенности и спокойствия и, в конечном итоге — храбрости и решительности, как знание — что он вооружён лучше, чем его противник.
Впрочем, я ничего против Драгомирова лично не имею — он истинный сын своего века, а вовсе — не владеющий «послезнанием» попаданец и, имел личные убеждения — в полном соответствии с ним. Да и обучение приёмам рукопашного боя — не совсем бесполезно: отнимая у военнослужащего лишнее — вредное для него свободное время, оно воспитывает у него боевую агрессивность.
Я против доктринёров, которые подобно марксистам-ортодоксам — перенесли догмы середины 19 века на первую половину века двадцатого.
Упёртый доктринёр — это формалист. А формализм — это соблюдение формы в ущерб содержанию…
Штука довольно гниловатая!
И на приведённом выше примере «АК-47» с пресловутым промежуточным патроном и штык-ножом, уверенно скажу: бесполезно попаданцу-прогрессору пилить «заклёпки» — их всё равно используют в соответствии с «установками» в мозгах политиков и стратегов.
То есть — неправильно и неэффективно.
Так про что я, вообще?
«Установки» в сознании — никакой «железной» логикой не выбьешь: «плавали», знаем.
А вот на эмоциональном уровне сломать их — можно попробовать!
Хуже по крайней мере не будет. Куда уж хуже… Конечно лучше было, б — перепугать чем товарищей краскомов до усрачки, до дрожи коленей и жидкого дерьма в галифе.
Но, здесь я бессилен!
Их даже поражение страны в Первой мировой войне, не смогло испугать, не смогло заставить думать.
* * *
Ещё один немаловажный момент.
Если вас «выдрал» прилюдно мужчина, это как правило — приводит к открытой или затаённой вражде, достаточно нередко — ведущей к смертельному исходу для одной из сторон.
Если вас принародно «отодрала» прелестная девушка — то это в большинстве случаев (про «толлерантных» политкорректно умалчиваем) приводит к нешуточной влюблённости.
В абсолютном большинстве случаев!
Оскорбление было нанесено при всех и, вызвало у «самого брутального и высокопоставленного» из красных командиров нешуточный эмоциональный шок. Видимо, их там «в академиях» — учили как правильно держать в руке вилку и какой из них даму во время танца за корсет щщщупать, но не учили — как вести себя в подобных ситуациях с подобными же экзальтированными особами.
Бросив перчатку к ногам — вызвать на дуэль, нельзя — дама всё же… По морде треснуть?
Можно, конечно и так — именно такое желание открыто читалось на его несколько надменно-холёном лице… Но переданный по отцовской генетической линии инстинкт самца говорит: за представительницу «слабого пола» тут же вступится любой из находящихся рядом и внимательно наблюдающих за происходящим соперников-самцов и, в результате с ней совокупится — передав свою ДНК для продолжения его рода. Своя ж, генетическая жидкость, будет даром излита на простыню — неприятным на вид, мокро-склизким на ощупь пятном.
Что делать?
Я волей-неволей, представив себя на его месте — всеми фибрами души посочувствовал…
Сперва побледнев расстрелянным в проруби адмиралом Колчаком (тем, у которого — погон российский, мундир аглицкий, а табак — японский), затем покраснев — как алый опиумный мак среди конопляных плантаций где-нибудь на Иссык-Куле и, наконец — пойдя камуфляжно-бурыми пятнами, он сперва огляделся по сторонам — будто ища поддержки и подсказки. Однако, кроме меня ему никто не сочувствовал: его «боевые» товарищи — смотрели на всё это представление откровенно злорадно.
Видно, профессия и гвардейское прошлое — всё же обязывает!
Достаточно быстро придя в себя и, взяв себя же в руки, товарищ командарм подошел к Лизе, наклонившись что-то сказал ей на ушко и, сперва пожав здороваясь ей ручку взяв и поцеловал её…
Вместе с нешуточным уколом ревности, чувствую заметное облегчение: кажись (тьфу, тьфу, тьфу!) «срастается».
Лизка строго, но в тоже время достаточно кокетливо:
— Я Вам не тургеневская барышня, товарищ командарм! Мне цветочки дарить и стишки читать не надо. Как Вас, кстати, по имени-отчеству?
Тот, одёрнув достаточно по-простецки выглядевшую гимнастёрку:
— Елизавета! Называйте меня просто Михаил…
И приосанившись по-молодецки:
— Я — Тухачевский!
«Позёр и болтун, — захотелось мне выкрикнуть, — и будущая жертва незаконных репрессий!».
Она, в достаточно правдоподобном изумлении широко раскрывает дивные глазки:
— ТОТ САМЫЙ⁈
* * *
Да, это «тот самый» Михаил Тухачевский!
«Творец советской военной доктрины» и «палач крестьянства», «карьерист, предавший свой класс» и «красный Наполеон», «непобедимый маршал Гражданской» и «неотразимый донжуан»…
Думаю, про него рассказывать не надо: это исторический персонаж и без меня — очень хорошо известен. Совсем недавно, в конце марта — он был назначен Командующим Западным фронтом (Белорусским военным округом), но на мою удачу — ещё не успел выехать на новое место службы, задержавшись за каким-то чёртом в Москве…
Видно, так «обрадовался» новому назначению!
Меня же в данном случае интересуют следующие факты в его будущей биографии: в апреле следующего 1925 года, Тухачевский будет участвовать в работе «Главной уставной комиссии», по проведению военной реформы в армии. Уже в мае, он представит Фрунзе свое заключение по наставлению «Боевая служба пехоты». Затем Тухачевского включат в состав президиума Комиссии по изучению опыта Гражданской войны. В ноябре того
