Морган хрипло рассмеялся.

– Наивный мальчик! Эта ненависть впервые вспыхнула в Аароне, когда его брату было всего лишь три года. До этого момента твой отец не очень-то обращал на него внимание – ребёнок и ребёнок, подумаешь. Аарону было восемнадцать, и он не мог считать какого-то карапуза своим конкурентом. И действительно, так и оказалось – они совершенно не конкуренты. – Морган вновь рассмеялся, и в этом смехе Риану послышалась злость.

– Три года… – пробормотал он задумчиво, пытаясь понять. – Но… что сделал дядя Арен в этом возрасте? Дар у него проснулся позже…

Риан не ожидал, что собеседник ответит. Но Морган ответил.

– Император Александр решил показать наследникам Венец. Точнее, показывал он Аарону и Анне, а Арен во что-то играл неподалёку. Император перенёс Венец из хранилища, положил на стол, и пока они втроём рассматривали артефакт, Арен подбежал и схватил его.

Риан вздрогнул, представив, что из этого могло получиться. Единственный раз, когда он попытался дотронуться до Венца, тот так шарахнул его родовой магией Альго, что он отлетел в сторону метра на три.

– И?..

– И ничего. Ничего Арену не было. А вот твоему отцу, когда он потянулся за Венцом, было. Понимаешь, что это значило?

– Сложно не понять.

– Да-а-а, – Морган усмехнулся, поглядев в небо. – Кто бы мог подумать, что Венец выбирает будущего императора задолго до коронации. Вот тогда и родилась ненависть твоего отца, мальчик. И со временем она лишь усиливалась, пока не заполнила его душу полностью, как вода кувшин.

– Откуда ты это знаешь? – выпалил Риан, не в силах удержать в себе этот вопрос. – Это ведь не то, что всем подряд известно.

– Аарон поведал и печать поставил сразу. Но она слетела, как только он умер, естественно. Так что теперь я могу рассказать. Правда, некому особо. – Морган докурил, превратил окурок в пепел и, стряхнув его с руки, встал. – Я пойду спать. И тебе советую. Завтра вставать рано.

Он уже дошёл до двери, когда Риан вдруг спросил, сам не понимая, почему:

– Тайра не умрёт?

Глупо, с чего он это взял? Подумаешь, плохо себя почувствовала и кровь носом пошла…

– Все мы когда-нибудь умрём, – ответил Морган негромко. – Кто-то раньше, кто-то позже. Иди спать. – Повторил он и скрылся в доме.

Риан сидел на крыльце ещё несколько минут, размышляя.

Да, это был глупый вопрос. Но… почему тогда настолько тревожно на сердце? И почему Морган просто-напросто не ответил «нет, конечно» вместо того, чтобы разводить философствования?..

***

Туман, вязкий и плотный, и за этим туманом ничего не разглядеть, как ни старайся. Тайра нахмурилась и поводила рукой перед носом. Ладонь утонула в тумане, потускнела, и кожу обожгло холодом, словно она опустила руку в родник. Странное ощущение… и лучше бы, наверное, никуда не ходить, да и вообще проснуться – это ведь сон, точно, сон! – но почему-то неудержимо тянет вперёд, в туман. Или это – назад?

– Ау-у-у-у! – прокричал кто-то очень-очень далеко, и сердце у Тайры забилось сильнее.

– Ау-у-у-у! – ответила она как можно громче. – Ау-у-у!

Тишина. Девушка сделала шаг вперёд, но туман воспротивился, хлестнув её по лицу, рукам и ногам, как плетью – и Тайра неожиданно проснулась. Открыла глаза, посмотрела на вечную черноту перед собой, вздохнула, поворочалась – да, она лежала в собственной постели, укрытая любимым одеялом из овчины, подаренным отцу тётушкой Мариллой после того, как он принял тяжёлые роды у её невестки. И судя по тишине, царящей в доме, и по звукам за окном, стояла глубокая ночь.

Глаза слипались – сонная трава ещё действовала – и Тайра не стала сопротивляться, закрыла их, тут же проваливаясь в следующий сон.

Он оказался совсем другим. Здесь не было тумана, только много солнца, ярко-зелёная трава, покрытая разноцветным весенним клевером, весёлое журчание ручейка и… да. Её пёс!

– Слава Защитнице, – прошептала Тайра, бросаясь вперёд, рухнула на колени и обняла его, уткнувшись лбом в жёсткую короткую шерсть. – Я так боялась, что больше не увижу тебя.

Пёс нюхал её шею, довольно порыкивая, и девушка засмеялась – ей было щекотно.

– Теперь я буду бояться делать… что-то подобное во сне, – сказала она, поглаживая своего друга. – Ты так неожиданно пропал. И я думала – вдруг не вернёшься. Как же хорошо, что я ошиблась!

Пёс по-человечески кивнул, и Тайра в который раз подумала – разве может он быть лишь плодом её воображения, как считает отец? В конце концов, если бы это было так, что мешало бы её подсознанию превратить животное в человека? Она ведь хотела этого, действительно хотела. И совершенно не боялась.

– Пойдём. – Тайра отстранилась и улыбнулась, заглядывая в знакомые светлые глаза, настолько прозрачные, что они казались бесцветными. – Сегодня просто погуляем по лесу. Я хочу посмотреть на рассветные фиалки. Знаешь такие?

Пёс помотал головой.

– Они расцветают рано утром и через пару часов закрываются до следующего утра. Очень красивые цветы, но в неволе жить не могут – чахнут, даже если создать им все условия. Подкармливать, поливать – всё равно умирают. Такие вот свободолюбивые цветочки. Мне кажется, я тоже такая, и этот папин «жених»…

Пёс тут же начал скалить зубы и рычать.

– Да он мне совсем не нравится, – Тайра засмеялась и потрепала своего друга по ушам. – Даже если создаст все условия, не смогу я с ним быть. Зачахну, как лесная фиалка. – Она серьёзно посмотрела псу в глаза и попросила: – Приходи скорее, пожалуйста. Я очень жду.

Внезапно налетевший порыв ветра, свежего и пахнущего молодой листвой, подхватил эти слова и понёс их дальше и выше, повторяя на все лады:

«Жду… жду… жду…»

***

Гектор проснулся, ощущая странный звон в ушах. Поначалу ему казалось, что он слышит какие-то слова, но потом это чувство ушло, остался только звон. Дознаватель поморщился и, сев на постели, постучал себя по ушам и помотал головой. Что же это за демонская ерунда с ним происходит? И ведь точно что-то снилось. Такое… пожалуй, приятное. Но что это было? И почему он вспомнить не способен? А может, это очередное шаманское проклятье? Нет, бессмыслица какая-то – нет никакого проку от проклятья незапоминающихся снов. Его это, конечно, раздражает, но не более.

До будильника оставалось пять минут, и Гектор решил, что ложиться не будет. Хотелось бы, раз уж ситуация с этими снами стала настолько странной и раздражающей, наведаться к Ив Ише. Если и есть в этом что-то шаманское, она точно определит. Но не сегодня, слишком много дел.

Выкурив сигару и позавтракав, Гектор перенёсся в комитет. Ни Кэт, ни Роджера ещё не было, зато на столе гордо красовалась папка Кристофа, и Дайд довольно хмыкнул – всё-таки парень молодец, с такой расторопностью и понятливостью далеко пойдёт.