Шрифт:
Закладка:
– Ну, для угона паровоза мы можем использовать паровозную бригаду, – решил Коростылев. – Сделаем как на станции Вязьма. Ведь там паровозники нам помогли…
– Если там помогли, не значит, что помогут и здесь, – сказал Шубин. – Скорее всего, здесь, на таком ответственном участке, немцы используют на паровозе своих соотечественников, фольксдойчей. Или таких наших, которые перешли на сторону врага. Нет, на помощь паровозной бригады рассчитывать не стоит. Но на этом участке движение простое, тут особых навыков не нужно. Так что я думаю, что мы сами справимся, сможем угнать паровоз. Самую большую опасность для нас будут представлять немцы, живущие в вагонах состава. Я думаю, их там человек четыреста, а может, и больше. Если они все успеют досюда добраться, пока мы будем проводить операцию, – нам конец. С такой силой нам, конечно, не справиться. Поэтому операцию нужно разделить на два этапа. И наши силы тоже разделить на две группы.
Первую группу возглавлю я сам. Возьму себе Бочкарева, Кожемякина и новеньких мальчишек, которых мы набрали в деревнях. Наша группа нападет на состав, а когда немцы ответят на нападение, мы будем отходить на север, подальше отсюда. Таким образом, мы отвлечем основные силы врага. А ты в это время с остальными силами нападешь на этот поезд. Семен Кожинов взорвет кран и платформы, а вы с Егором и Семеном Стародубовым захватите паровоз и перегоните его мимо состава на север. Там мы и встретимся. Вот такой будет план.
– План понял, товарищ капитан, – ответил Коростылев. – Если бы здесь были Кожинов с мальчишками, я бы прямо сейчас мог приступить к его исполнению.
– Нет, не мог бы, – поправил его Шубин. – Первым должен начать я. Ты будешь ждать, когда начнется стрельба там, возле состава. И только когда эта стрельба начнет отдаляться, уходить на север, только тогда ты вступаешь в бой. Теперь понятно?
– Да, теперь все понятно, – ответил Коростылев.
– Тогда оставайся здесь и жди своих бойцов, – сказал Шубин. – Я сейчас вернусь к отряду и пришлю тебе трех человек.
С этими словами он развернулся и направился к тому месту, где они оставили группу. Возвращаясь к группе, Шубин чувствовал, как он устал. Буквально каждая клетка его тела требовала отдыха. Но он понимал, что отдохнуть ему как раз и не удастся. Намеченную операцию нельзя было отложить на следующую ночь – ведь завтра немцев здесь уже не будет. И дороги здесь больше не будет, после освобождения этой земли все придется строить заново. Поэтому Шубин собрал волю в кулак, запретил себе думать об отдыхе и продолжил идти на север.
Спустя час он нашел свою группу, которая за это время успела отдохнуть. Он объяснил бойцам задачу, которая перед ними стояла. После этого Кожинов и двое мальчишек отправились на юг, чтобы поступить под командование сержанта Коростылева. А остальных Шубин повел к стоявшему на путях составу.
Было уже около часа ночи, когда разведчики подобрались к черневшим на путях вагонам. Шубин знал, что до конца он может положиться только на Игната Бочкарева – это был настоящий солдат, опытный и умелый. Что представляет собой другой возрастной участник его отряда, Сергей Кожемякин, Шубин не знал. Поэтому он распределил свои силы следующим образом. С собой он взял Игната Тимофеевича. А Сергея Кожемякина и пятерых мальчишек – Петрова, Тупицына, Забелина, Иванова и Терентьева – посадил на высотке неподалеку от железнодорожных путей, к северу от состава.
– Мы нападем на состав, – объяснил Шубин своим неопытным бойцам. – И сразу начнем отступать к лесу. Немцы кинутся за нами. Таким образом, они должны пройти прямо перед вами, подставить себя под ваш огонь. Моей команды вам дожидаться не надо. Как только немцы окажутся перед вами, начинайте стрелять. И тут же начинайте отходить к лесу. Не сидите здесь, в этом укрытии, слышите? Если вы здесь задержитесь, немцы вас окружат и всех перестреляют. Вы не сможете удержать эту позицию, у нас слишком мало сил. У нас одна задача – отвлечь на себя внимание противника, чтобы Коростылев и его группа могли атаковать ремонтный поезд. Поняли меня? Сергей Николаевич, ты меня понял?
– Понял, товарищ капитан, не маленький, – обиженным тоном проговорил Кожемякин.
– Вот и отлично, что понял, – сказал Шубин. – А если ты понял, как правильно вести бой, то сможешь этими мальчишками командовать. Назначаю тебя старшим в этой группе, так сказать, своим заместителем. Ну, мы пошли.
И они с Игнатом Бочкаревым скрытно направились к составу. Здесь все было тихо. Солдаты спали, вдоль вагонов прохаживались часовые. Шубин насчитал их не меньше восьми человек. Нечего было и думать о том, чтобы снять их всех бесшумно. Но он хотел снять таким образом хотя бы троих крайних – чтобы получить возможность подбежать к последнему вагону и закидать его гранатами и поджечь, стреляя зажигательными пулями.
– Скажи, Игнат Тимофеевич, ты сможешь немца снять, чтобы он и не пикнул? – тихо спросил Шубин старого солдата.
– Обижаешь, товарищ капитан, – так же тихо ответил Бочкарев. – Снимал я немецкие дозоры на той войне, сниму и на этой. Может, не так лихо сниму, как ты это делаешь, но смогу.
– Тогда я беру на себя вон тех двоих, – сказал Шубин, указывая на немецких часовых. – А ты вот этого, что справа.
И они поползли к составу. Когда до часовых осталось не больше десяти шагов, оба вскочили и кинулись к намеченным жертвам. Шубин двигался быстрее, и он первым подоспел к намеченному врагу. Немец заметил противника, он даже поднял винтовку, но выстрелить уже не успел – Глеб вонзил ему в горло нож. И тут же кинулся к следующему часовому. Но этот солдат уже видел, что произошло, и смог выстрелить два раза. Одна пуля просвистела мимо, вторая сбила с разведчика шапку. Но он уже был возле врага и убил его тем же способом, что и первого, – ударом ножа в горло. Тем временем Игнат Бочкарев успел расправиться с третьим часовым.
На этом время холодного оружия закончилось – пора было переходить к огнестрельному. Шубин вскинул пистолет и всадил три пули в часового, который был ближе к нему. Игнат Тимофеевич в это время стрелял в еще одного немца и заставил того укрыться за вагоном. Таким образом, теперь никто не мешал разведчикам пустить в ход гранаты. И они оба метнули по две
