он отличался от своих морских собратьев! Кит был весь коричневый, и хвост у него был не двойной, как у полосатиков и тех же братьев, а четверной, как будто у него было два хвоста вместо одного. Снизу не было видно, есть ли у кита глаза или нет, но иногда в лучах заходящего солнца на его голове что-то поблёскивало. Кит, кажется, не особо интересовался тем, что происходит под ним, потому что ни разу не посмотрел на землю и величественно плыл по небу, глядя куда-то за горизонт.

— Уон, ты тоже видишь это? — восхищённо спросил Уол, придвигаясь ближе. Кит улетел дальше в горы и вскоре скрылся за отвесными скалами, покрытыми какой-то зелёной мохнаткой. — Мне это не снится?

— Иначе почему я тебя разбудил? — проворчал Уон, впрочем, ни капли не сердясь на брата.

— Подумать только — настоящий воздушный кит!

— Тише ты! — шикнул Уон. — Солнце ещё не село, и обезьяны могут быть где-то рядом.

— Да-да, ты прав, — Уол отполз вместе с братом подальше от наваленных сосен, но даже в полумраке пещеры было заметно, как восторженно блестят его глаза.

Уон был удивительно прав, когда сказал, что им не стоит пока выходить из пещеры: когда багрового солнца уже не было видно за деревьями, а на другом краю неба сгустилась синь, послышался частый, приглушённый опавшей хвоей топот копыт, и с холма прямо на поляну перед пещерой братьев выбежало трое всадников на синих лошадях. У каждого из них на плече висело по тяжёлому гарпуну.

— Да что же это такое, а? — с досадой воскликнул один из людей в причудливом костюме. Разумные обезьяны говорили быстро, поэтому братья понимали не всё, но иногда в точном переводе не было необходимости: по интонации и так всё становилось понятно. — Ни один наш разведчик не засёк добычу. Это киты, в конце концов! Они не могли провалиться сквозь землю!

— Как раз это-то они и могли, — ответил другой. Человек сидел на лошади и сам в своём костюме напоминал лошадь, что со стороны выглядело очень странно. — Такой вес, хе-хе!.. Но ты прав: не могли же они исчезнуть? Не думаю, что киты научились передвигаться по земле быстрее коней и самолётов!

— Да, посмотрел бы я на это, — усмехнулся третий. — Эй, гляньте-ка! Кто это так свалил деревья?

Сердца братьев стукнули в два раза сильнее, на миг замерли, а потом ухнули куда-то вниз. Впрочем, люди сами чего-то испугались и шарахнулись от пещеры.

— Это берлога шмелевидного саблезубого медведя! — крикнул первый человек, поворачивая лошадь. — Надо вернуться в лагерь. Уходим!

И люди галопом умчались на своих синих лошадях туда же, откуда пришли, оставив китов одних размышлять над тем, кто такой шмелевидный саблезубый медведь, как он выглядит и почему обезьяны его так испугались.

Впрочем, ответ не заставил себя долго ждать. Когда на лес опустились сумерки и киты выползли из пещеры, разломав стену из поваленных сосен, на поляну вразвалочку, покачиваясь в воздухе и глухо жужжа, вылетел огромный медведь, превышающий людей в росте раза в три. Из пасти у него действительно торчало два длинных острых клыка, но примечательнее была его окраска: чередующиеся рыжие и чёрные широкие полосы, как у шмеля, и такие же прозрачные крылья за спиной, которые каким-то невообразимым образом выдерживали его вес. Очевидно, медведь, вернувшийся в берлогу с долгой дневной охоты жутко уставшим, был не очень доволен нежданными гостями у себя в доме, но животным больше себя в десятки раз перечить не стал и обошёлся только ворчливым жужжанием.

Киты поползли дальше прямо в противоположную сторону от той, где село солнце, то есть на восток. Идти было трудно: если про еду братья и думать забыли, то игнорировать жажду с каждым часом становилось всё труднее. Земля неприятно колола пересохшую без воды кожу, мышцы сильно болели с непривычки и отказывались нести своих хозяев дальше, но киты упорно ползли вперёд. Ни Уон, ни Уол не говорили, как им было тяжело, лишь перебрасывались будничными фразами, словно они выплыли погулять к Сизой Гряде, и только шумное дыхание выдавало напряжение обоих.

— Уол, — в конце концов, первым сдался Уон и остановился. Брат последовал его примеру. — Уол, я больше не могу… Я ужасно хочу пить…

— Понимаю. Я тоже, — у братьев, разумеется, были с собой бутылки с водой, но они выпили их ещё прошлой ночью и с тех пор не пополняли. — Нам надо найти реку. Седой Граф говорил, что у Артерии много рукавов… Мы должны быть где-то близко.

— А по-моему, мы ползём не туда, раз до сих пор не вышли ни к одному из них, — устало прошептал Уон и растянулся на земле. — Да и как мы выйдем к ним?.. Ты помнишь, сколько мы добирались на корабле от Шахматных озёр до Сердца Суши?.. Как я хочу пить, ты бы знал…

— О, я знаю, — Уол тоже хотел лечь рядом с Уоном, но прекрасно понимал, что если сейчас они оба вот так лягут, то не поднимутся уже никогда. — Уон… Я понимаю, тяжело. Но нам нужно ползти вперёд. Мы прошли уже много, мы… Мы близко к Артерии, правда. Аун наверняка вызвал подмогу с ЭРЫ.

— Каким это образом?..

— Скорее всего, когда «Сушь» перестала выходить на связь, там, на станции, не оставили это без внимания, — хрипло ответил Уол. А вот это, в отличие от предыдущих его слов, было абсолютной правдой. — Давай, Уон… Положи мне плавник на плечо, если тебе тяжело.

Уон глубоко вздохнул, одним резким рывком поднялся и преувеличенно резво пополз дальше, но ласту на плечо брата так и не положил. Да, ему было тяжело, точно так же, как и Уолу, и Уон это прекрасно знал.

Они ползли ещё целую ночь, вплоть до рассвета, почти не останавливаясь, хоть и скорость их, конечно, порядком снизилась. Они выползли на очередной холм, который им тогда показался очень крутым. Вокруг шумели сухими листьями на осеннем прохладном ветру золотые и багровые листья, над ними, глухо каркая, высоко в небе летали вороны, а внизу, у подножия холма, лежало что-то тёмное и длинное.

— Уол… — Уон, прищурившись, вгляделся в темноту, а затем слабо улыбнулся и рассмеялся хриплым от усталости голосом. Брат, привалившийся рядом к стволу дерева, чуть приоткрыл глаза. — Уол! Это река! Мы в Янтарном лесу, Уол!

Уол встрепенулся и с подозрением огляделся вокруг. Да, они действительно стояли в Янтарном лесу — и как они не заметили этого раньше? Внизу слева шашечками, отражая ещё тёмное утреннее небо, лежали Шахматные озёра, вдали справа извивалась