ее, увидеть в ней не только большое сильное тело? Я поняла, что Фрида приуныла настолько, что… но это неважно.

— А как насчет меня? Тебе не приходило в голову, что я тоже могу страдать?

— Ой, Стефан, опускай-ка занавес на эту сцену. Ты много раз наслаждался Фридой и сделаешь это еще не раз. Сейчас ты просто решил воспользоваться возможностью. — Ока оградилась рукой. — Да, я знаю, что тебе не хватает семьи, оставшейся дома; ты боишься, что больше не увидишь их. Но ты не менее крепок душой, чем я. На тебе не лежит груз ответственности, как на Дэне, и ты не… ох, что-то мы увлеклись, помимо помощи мы обязаны доставлять друг другу радость.

— Значит, ты думаешь, что я не порадую тебя, — сказал он с горечью.

Она расхохоталась:

— Ну, друг мой, я немало недель глядела на тебя с интересом, просто условия складывались неподходящие.

Дозса просветлел:

— Ну же?

Она покачала головой:

— Давай отложим. Я же сказала тебе, что Дэн нуждается во мне. Сегодня он проявил доброту, и тем не менее мне пришлось попросить его. Развлечься не грех, однако я не могу рискнуть на другое дело, столь же серьезное, как с Мартти.

Дозса казался веселым.

— Я обещаю тебе, Кейтлин, все ограничится короткой интрижкой.

— Но ты считал, что вправе требовать этого, — отвечала она с сочувствием в голосе. — Прости меня, Стеф, но я не могу позволить тебе такого.

Помощник капитана сглотнул, поглядел на руки, стиснувшие кресло, и наконец сказал:

— Прости меня.

— Не сомневаюсь, что ты окажешься великолепным в постели, — она погладила его по щеке. — А теперь обо всем забудем. И как друзья восхитимся этой невероятной красой.

Глава 43

Прыжок.

И вокруг ничто: чернота слепая и абсолютная. В ужасе застонал экипаж.

Маяки вокруг Т-машины казались свечами — красной, фиолетовой, изумрудной, янтарной, — зажженными против проклятой тьмы; крошечные огоньки едва светились, словно бы обещая вот-вот погаснуть. Наконец вдали, на пределе видимости, зрение обнаружило единственную светящуюся точку.

— Успокойтесь, — приказала та часть Джоэль, которую она отделила от себя ради этой цели. — Непосредственная опасность нам не грозит. Я исследую ситуацию. — Она воссоединила единство своего ума. И потянулась вперед всеми чувствами и органами корабля.

Радар обрисовал очертания вращающегося цилиндра. Большего экипаж «Чинука» не видел. Находящаяся в невесомости Джоэль тем не менее ощущала эту массу и силу, запертую внутри. Оптика и радио с огромным увеличением показали ей звезды: редкие и слабые угольки, готовые скользнуть в забвение. Корабль окружал почти предельный вакуум. Известные прежде излучения и материя исчезли, оставив после себя нечто уже совершенно лишенное плотности и температуры. После недолгих поисков она обнаружила на месте соседних галактик такие же угольки. Очертания их сделались расплывчатыми. Она попыталась отыскать скопления галактик и сумела бы заметить несколько ближайших, начиная с того, что в Деве даже по последним выдохнутым ими перед смертью фотонам, но и они слишком уж ослабели.

Внимание Джоэль вернулось к непосредственному окружению; инструменты предоставили ей достаточно данных, чтобы можно было понять, что машина находится на орбите вокруг совершенно мертвой звезды. Подобно Солнцу, она так и не взорвалась сверхновой, потому что не обладала нужной для этого массой, но уже прошла через стадию красного гиганта и все последующие, сжавшись в шар величиной с планету, плотность которого еще позволяла атомам сохранять свою природу, и теперь медленно охлаждалась от белого каления до уголька. Уцелели и некоторые из планет, одетых камнем или замороженной атмосферой. Кроме одной…

Джоэль вспомнила, что ей следует спуститься с высот и сообщить своему народу о том, что было увидено ею.

— Мы перенеслись в отдаленное будущее, сейчас находимся внутри галактики, примерно через семьдесят или сотню миллиардов световых лет после нашего рождения. Никаких звезд уже не осталось, кроме самых неярких (блаженны кроткие, ибо наследуют они), но теперь смерть пришла и к ним, а сама галактика распадается. По сравнению с нашим днем, вселенная сделалась просторней в четыре или пять раз. Отправившись дальше, мы сможем узнать, действительно ли она будет вечно расширяться, или правы те, кто в старину утверждал, что в конце концов начнется новый коллапс и родившийся огненный шар вновь превратится в космос.

— И ты хочешь вести нас дальше? — вскрикнул кто-то из экипажа. Джоэль не узнала искаженный страхом голос и не хотела этого делать. — О нет, о нет!

В голосе Бродерсена звучали чисто прагматические интонации.

— Что это за желтый огонек? Наверно, он неподалеку.

— Он совсем рядом. У этого Черного карлика есть спутники и один из них является источником света. Я не представляю его природы. Надо бы взглянуть. Т-машина располагается в троянской позиции по отношению к основному светилу, вокруг которого она вращается на расстоянии около одной-полутора астрономических единиц. Лететь не более четырех стандартных дней при полной гравитации.

— По-моему, нам следует это сделать, — сказал Бродерсен. Ровным голосом Джоэль напомнила ему — удивление пело и бушевало внутри голотевтической личности:

— Видишь ли, это, без сомнения, работа Иных.

* * *

«Чинук» летел.

Видеоэкраны в кают-компании выключили. Никто не помнил, кто первым предложил это сделать, но не было никаких споров. На экранах в своей уже забытой яркости сменялись изображения незабытых шедевров человечества — Перикла, мавзолей Шах Джахана, картин Хокусая, Моне, изваяния Фидия и Родена, и так далее, негромко пела музыка, но немногие обращали на это внимание.

Поскольку на корабле не хватало людей, было принято, что после еды все свободные от вахты помогают квартирмейстеру и ее помощнику быстро убрать со стола. Поэтому Филипп Вейзенберг оказался рядом с Кейтлин по дороге от раковины.

— Похоже, ты сегодня вечером приуныла? — спросил он. — Что случилось? Быть может, я сумею помочь?

— Спасибо, ничего, — отвечала она, изображая улыбку. — Так, настроение… прихоть.

— Отнесись к этому внимательно, моя дорогая. Изоляция от человечества — невзирая на все величие окружающего, делает нас все более и более беззащитными — от самих себя. — Он почти приложил губы к ее уху. — Ты помогла мне пережить скверную ночь. Я не забыл этого. Позови меня, когда потребуется.

— Ну… — она схватила его за руку. — Тогда давай отойдем в сторонку и поговорим.

Они отправились к нему в каюту. Вейзенберг включил «Лебединое озеро» — спектакль, записанный на Луне сотню миллионов тысячелетий назад, просто чтобы оживить комнату. Ни алкоголя, ни марихуаны, она отклонила его предложение выпить чаю. Спокойно усевшись в кресло, он смотрел, как Кейтлин расхаживает по каюте.

— Да, ты сказал правду, — сказала она. — Мы действительно отрезаны от людей, и мелочность, свойственная