class="p1">— Быть может, их корабли невидимы. Быть может, они не нуждаются в кораблях. Абсолютно немыслимо, чтобы они просто бросили свои Т-машины, — стоит только подумать о вложенной в них энергии и ресурсах; нельзя представить и то, что они нас оставили. Я могу свободно допустить, что они стараются держаться так, чтобы мы их не видели. Может быть, их присутствие повергнет нас в прах! Черт побери, им приходится быть благородными из жалости к нам.

— У нас большая Галактика. В ней могут обитать миллионы, даже миллиарды разумных рас. Как у них может хватить времени на всех?

— Если они могут оставить свои Т-машины около — интересно бы знать скольких солнц? — то способны интересоваться и тем, что происходит на планетах.

— Подобно Богу? «Глаз его призрит и воробья».

— Нет, едва ли Иные обладают бесконечным могуществом. Впрочем, мы можем не заметить разницы.

Руэда помрачнел.

— И они не собираются помочь нам в нашем полете?

— Я не слыхал, чтобы они устраивали чудеса ради какого-нибудь благоденствия, — отвечал Вейзенберг. — Я все пытаюсь и пытался понять, как они относятся к нам, но так и не сумел догадаться. Непонятно уже то, в чем выражается их забота. Но я глубоко убежден в том, что мы им не безразличны, — в том, что Голос не лгал, утверждая, что они любят нас.

Настало время готовить новую еду. Кейтлин вошла в кают-компанию по пути в галерею и остановилась на месте.

Инопланетянин… бетанин… Фиделио стоял, либо сидел, либо устроился на корточках, либо просто замер перед одним из больших видеоэкранов. Внутренний свет не затмевал небо для глаз Кейтлин, и она видела, как Млечный Путь струится около его головы. Он был один.

— О! — проговорила она. — Добрый день.

Не оглядываясь, инопланетянин отвечал хриплым свистом:

— Buenas dias, senora Mulryen!

Кейтлин перешла на испанский:

— Итак, ты узнал меня, даже не глядя?

— У нашего народа более чуткие уши, чем у людей, — без практики лишь человек, наделенный абсолютным слухом, мог понимать слова Фиделио. Говорил он бегло и грамматически правильно. Просто природа не позаботилась обеспечить его средствами для произнесения подобных звуков. И, словно понимая, что невольно допустил резкость, продолжил:

— Кроме того, каждая личность имеет вполне определенный запах. Эволюция научила вас не замечать его. Но ваше зрение в воздухе куда лучше на длинных расстояниях, чем мое, и я могу лишь беспомощно восхищаться вашим осязанием. — Фиделио повернулся к ней одним текучим движением — свет блеснул на его гладкой шкуре.

Кейтлин сделала несколько шагов по палубе и остановилась перед ним.

— Мне нравится запах твоего тела, — сказала она, — он напоминает мне о моей родине, о том, как я девочкой играла у моря, на берегу, где галька перекатывается от шороха волн… и вместе с тем он другой — словно бы за игрой я вижу в облаках странную сказку… Прости, ты можешь не понять этого.

— Быть может, смогу. У моего народа тоже есть свои мифы и наши видения ярче всего в юности.

Кейтлин положила руку на его перепончатые когтистые лапы, — сами руки его были много ближе к телу, — ощутила их узловатость и с радостью сказала:

— Я не сомневаюсь в этом. Но не знала, что ты уже настолько привык к нам, что знаешь слово «сказка».

— Я работал с разными разумными расами. Опыт помогает мне догадываться о том, что для вас существенно. — Совершенно синие глаза внимательно глядели на нее. — И признаю, я удивлен тому, что ты так хорошо понимаешь меня. Мой акцент кажется слишком трудным всякому, кто не летел на «Эмиссаре».

Кейтлин отодвинулась и пожала плечами:

— Все-таки я собираю песни на нескольких языках. Большой бурый силуэт шевельнулся, усы дрогнули.

— Значит, ты поешь? Обычные песни, а не те, которые проигрывали для меня люди из экспедиции?

— Разве они никогда не пели?

— Пели немного, но… — Фиделио помедлил. — Я говорил, что у моей расы сравнительно тонкий слух.

Кейтлин улыбнулась:

— Я понимаю, что ты стараешься быть вежливым. Но если ты заинтересовался нашей музыкой, можно послушать записи; я не могу назвать себя выдающимся исполнителем, но…

— Добрый день, — проговорил новый голос.

Фиделио не было нужды оглядываться, чтобы увидеть, кто говорит. Кейтлин оглянулась. В больших дверях стояла Джоэль Кай.

— О, добрый день, senora! — Кейтлин приветствовала Джоэль движением руки. — Вам нужна моя помощь?

— Нет. Просто я проходила мимо. — Худощавая фигура голотевта была столь же жесткой, как и ее тон.

— Мы тут поговорили…

— Она первая из этого экипажа, кто вполне понимает меня, — пояснил Фиделио.

— Вы не присоединитесь к нам, доктор Кай? — застенчиво спросила Кейтлин.

— Нет, — отвечала старший голотевт, на лице ее застыла неподвижная маска. — Чем я могу помочь вам? Продолжайте, seriorita Малрайен. Обед может подождать. Вне сомнения, расширять познания Фиделио в области человеческой природы — гораздо более важное дело. — Она исчезла из виду.

Кейтлин все глядела на место, где только что находилась Джоэль.

Вопрос бетанина вновь привлек ее внимание:

— Есть ли конфликт между вами?

— Нет… я никогда… то есть… — Кейтлин затаила дыхание. — Просто мы с Джоэль едва знакомы. Конечно, я слыхала о ней, но испытывала трепет и надеялась, — она не то вздохнула, не то поежилась, а потом расправила плечи. — Впрочем, конфликт возможен, — призналась она. — Капитан Бродерсен кое-что рассказывал мне. Возможно, ей неприятна моя близость к нему. Но я не сомневаюсь, что для вас это совершенно чуждое чувство.

От этих слов Фиделио, словно защищаясь, согнулся:

— Значит, ты не поняла? Мы хотим, чтобы этот род ощущений более не был нам чужд.

— Ну да… — Кейтлин осеклась. — Я полагала… слыхала… вашу невероятную странную повесть… — сверкнули слезы, все же не выкатившиеся на ресницы, — о том, что вы надеялись обрести любовь, но увидели здесь только ненависть и страх. Бедняжка! Впрочем, все к лучшему, — сказала она, — Дэн Бродерсен позаботится обо всем. Ну а пока тебе лучше познакомиться с людьми из тех, кто не посещал вашу планету. Все мы такие разные. И кое-кто среди нас, безусловно, может помочь вам. Кроме того, новые знакомства позволят забыть о недавней потере и предстоящей отчаянной перспективе. — Она вновь взяла Фиделио, но на этот раз за руки, поскольку он сам протянул их вперед. — Позволь мне быть твоим проводником. Я смогу переводить твои слова, устраивать маленькие сборища и следить за тем, чтобы всем было весело. Нам это крайне необходимо.

— Множество благодарностей, — отвечал он. — Ты добра.

И все же Фиделио стоял пригнувшись, и слова выходили у него механически. Кейтлин внимательно поглядела на фигуру, вырисовывавшуюся на фоне безжалостных звезд.

— Ты был рад мне