Шрифт:
Закладка:
Затем он покончил с собой, выпив мышьяк. Ему было семнадцать лет и девять месяцев. Его похоронили в могиле нищего.
Его стихи занимают два тома. Если бы он назвал их подражаниями, а не оригиналами, его могли бы признать настоящим поэтом, ведь некоторые из произведений Роули не уступают большинству оригиналов того же жанра. Когда он писал от своего имени, то мог сочинять сатирические стихи, почти соперничающие со стихами Поупа, как, например, в «Методисте»141 или — что самое интересное — в семнадцати строках, поносящих Уолпола как бессердечного подхалима.142 Когда его сохранившиеся рукописи были опубликованы (1777), редактор обвинил Уолпола в том, что он отчасти виновен в смерти поэта; Уолпол защищался тем, что не считал себя обязанным помогать упорному самозванцу.143 Некоторые сердобольные души, такие как Голдсмит, настаивали на том, что стихи подлинные; Джонсон посмеялся над своим другом, но сказал: «Это самый необыкновенный молодой человек, который встречался мне на пути. Удивительно, как этот птенец пишет такие вещи».144 Шелли кратко помянул мальчика в «Адонаисе»,145 а Китс посвятил его памяти «Эндимиона».
Чаттертон бежал от суровой реальности Бристоля и Лондона с помощью средневековых легенд и мышьяка; Уильям Коупер бежал из Лондона, который любил Джонсон, в сельскую простоту, религиозную веру и периодические помешательства. Его дед был оправдан за убийство и стал судьей; его отец был англиканским священником; его мать принадлежала к той же семье, которая произвела на свет Джона Донна. Она умерла, когда ему было шесть лет, оставив ему меланхоличные воспоминания о нежной заботе; пятьдесят три года спустя, когда кузен прислал ему ее старую фотографию, он вспомнил о ней в нежном стихотворении,146 как она часто пыталась успокоить страхи, омрачавшие его детские ночи.
Из этих снисходительных рук на седьмом году жизни он перешел в школу-интернат, где стал робким подонком хулигана, не жалевшего для него унизительных заданий. Он страдал от воспаления глаз, и в течение многих лет ему приходилось находиться под наблюдением окулиста. В 1741 году, в возрасте десяти лет, его отправили в Вестминстерскую школу в Лондоне. В семнадцать лет он начал трехлетнюю службу в качестве клерка в конторе адвоката в Холборне. Он уже созрел для романтики; поскольку его кузина Теодора Коупер жила неподалеку, она стала кумиром его дневных грез. В двадцать один год он поступил в Миддл Темпл, а в двадцать три года был принят в коллегию адвокатов. Не любя юриспруденцию и робея перед судами, он впал в ипохондрическое настроение, которое усилилось, когда отец Теодоры запретил ей общаться с кузеном. Каупер больше никогда ее не видел, не забывал и не женился.
В 1763 году, столкнувшись с необходимостью предстать перед Палатой лордов, он сломался, стал невменяемым и попытался покончить с собой. Друзья отправили его в приют в Сент-Олбансе. Через восемнадцать месяцев его выпустили, и он стал вести почти уединенную жизнь в Хантингдоне, недалеко от Кембриджа; теперь, по его словам, он «не желал иного общения, кроме как с Богом и Иисусом Христом».147 Он принял кальвинистское вероучение буквально и много размышлял о спасении и проклятии. По счастливой случайности он попал в местную семью, чья религия несла мир и доброту, а не страх: преподобный Морли Унвин, его жена Мэри, сын Уильям и дочь Сюзанна. Коупер сравнивал отца с парсоном Адамсом из романа Филдинга «Джозеф Эндрюс»; в миссис Унвин, которая была старше его на семь лет, он видел вторую мать. Она и дочь относились к нему как к сыну и брату и дарили ему нежные женские ласки, которые почти заставили его снова полюбить жизнь. Они пригласили его жить с ними; он согласился (1765) и нашел исцеление в их простой жизни.
Этому блаженству внезапно пришел конец, когда отец погиб, упав с лошади. Вдова и ее дочь, взяв с собой Каупера, переехали в Олни в Бакингемшире, чтобы быть рядом с известным евангелическим проповедником Джоном Ньютоном. Он уговорил Коупера присоединиться к нему, чтобы посещать больных и писать гимны. В одном из этих «Гимнов Олни» содержатся знаменитые строки:
Бог движется неисповедимыми путями Его чудеса, которые нужно совершить; Он опускает свои стопы в море, И скачет в бурю.148Но адские проповеди Ньютона, которые «вывели из равновесия не одного его прихожанина», скорее усилили, чем ослабили теологические опасения поэта.149 «Бог, — говорил Коупер, — всегда грозен для меня, но только когда я вижу, что Он избавился от своего жала, упрятав его в тело Христа Иисуса».150 Он сделал предложение миссис Унвин, но второй приступ безумия (1773) помешал браку; он выздоровел после трех лет заботы. В 1779 году Ньютон покинул Олни, и благочестие Коупера стало более мягким.
Другие женщины помогали Мэри Унвин поддерживать связь поэта с земными вещами. Леди Остин, овдовевшая, но веселая, бросила свой лондонский дом, переехала в Олни, связалась с Унвинами и привнесла веселье туда, где слишком долго концентрировались на случайных