Шрифт:
Закладка:
– Нет, конечно же, – Верблюд развернулся на вёртком стульчике. – Только вы знаете – семи сотен тысяч у меня нет.
– Да, да, знаю, – старик Сейшил недовольно поморщился, но продолжил. – Я решил сделать тебе существенную скидку и снизить цену до-о-о… – выразительно протянул старик Сейшил, – трёхсот восьмидесяти тысяч эсконов.
Прогресс, да ещё какой! Верблюд мысленно запрыгнул на верстак и сплясал польку-бабочку. Восемь десятков тысяч погоды не сделают. Похоже, старик Сейшил специально накинул их, чтобы не сдаться совсем уж без боя. Впрочем, цену можно сбить ещё больше.
– Это другой разговор, – нарочито спокойно произнёс Верблюд, хотя на самом деле от радости хочется орать пьяной гориллой и молотить кулаками в грудь. – Думаю, под залог мастерской банк одолжит мне три сотни тысяч доплатить вам и на развитие бизнеса. Года за два, за три я вполне смогу рассчитаться с кредитом, а там и жену подыскать можно будет.
– Но ты точно не сделаешь из моей мастерской кабак? – брови старика Сейшила грозно сдвинулись.
Идея фикс – это святое. Крик Озарич готов биться до последнего, лишь бы только в этой мастерской не разливали дешёвое пиво и не блевали прямо на пол. Нужно уважить старика.
– Крик Озарич, в договор о купле-продаже можно включить какие угодно обременения, – произнёс Верблюд. – Например, обязательство не превращать вашу мастерскую в дешёвый кабак сроком, думаю, года на три.
– А почему именно на три года? – старик Сейшил тут же насторожился, как уличный кот при виде бездомного пса.
– Потому что за три года я либо сумеют наладить бизнес по ремонту антиквариата, либо со свистом вылечу в трубу, – в ответ Верблюд усмехнулся. – В первом случае мне будет уже незачем превращать вашу мастерскую в кабак, а во втором она отойдёт банку. Без подобного риска, уж извините, никак.
О том, что через три года выжившим будет не до пива и тем более не до антиквариата, старику Сейшилу лучше не знать.
– Разумно, – Крик Озарич заметно расслабился. – Ну так что? По рукам?
Верблюд с трудом перевёл дух. Эмоции вскипели в душе словно забытый на плите чайник. Вот сейчас и выяснится самое главное.
– По рукам, уважаемый, – Верблюд улыбнулся от души во все тридцать два зуба, но тут же напустил на себя серьёзный вид. – Только, скажите, у вас здесь схрон есть? – Верблюд ткнул пальцем в пол.
– Почему ты спрашиваешь? – старик Сейшил вновь насторожился, будто перед уличным котом вдруг возникла целая стая бездомных собак.
Только не хохотать от радости… Только не хохотать… Верблюд напряг всё тело, мышцы на руках и ногах едва не лопнули от натуги. Только не хохотать… Схрон точно есть! Старик Сейшил выдал сам себя с головой. Если бы схрона не было, то он спросил иначе: «Какой ещё схрон?»
– Ну как же, я же вам рассказывал: – первые слова с трудом выскользнули из горла, – вот уже третью неделю мы устраняем последствия того самого обрушения в канализационном туннеле под Шпаеровской улицей. Обвал получился гораздо более грандиозный, нежели мы сперва полагали. Администрация Зинганана не хочет брать на бюджет расходы по ремонту и собирает документы в суд.
Над схроном как раз кабак «У Степаныча» находится. Я видел его владельца, Соргер, кажется. Он лично прибегал смотреть на обвал, а потом долго охал и ахал. На моих глазах специалист из строительного надзора пугал его кошелёк трещинами в фундаменте.
Если Верблюд и приврал, то совсем чуть-чуть. Новость о схроне под баром «У Степаныча» и обрушении части канализационного туннеля не так давно прошла по местным СМИ. Старик Сейшил наверняка видел её либо по телевизору, либо вычитал в газете, либо о ней ему поведала его жена.
На самом деле администрация Зинганана пока просто собирает материалы для суда, но ещё не решила, подавать или нет. Как пояснил Дрир Тошран, начальник Верблюда, единственный вход в схрон, квадратный люк метр на метр, давно залит бетоном толщиной в пятнадцать сантиметров. Владелец бара «У Степаныча» уверяет, что понятия не имел о каком-то там схроне, когда приобрёл его семнадцать лет назад. Шансов доказать собственную правоту у владельца бара более чем достаточно. В этом случае суд вполне может признать его добропорядочным покупателем, ибо, согласно действующим правилам, покупатель коммерческой недвижимости не обязан проверять эту самую недвижимость на предмет наличия схронов и прочих тайников. Правда, владельцу «У Степаныча» всё-таки придётся оплатить ликвидацию подпольного укрытия из своего кармана.
– Там же, в кабаке «У Степаныча», мне удалось познакомиться с полицейским, – продолжил Верблюд, – у него как раз специальный радар имеется. Я попрошу его проверить вашу мастерскую и выдать справку. А то, не приведи господь, гораздо более скромный обвал разорит меня вчистую. Но вы не волнуйтесь, проверку я проведу за свой счёт, но обязательно до оформления покупки. Как говорится, кто обжёгся на молоке, тот ещё долго будет дуть на воду.
«Великодушная забота о ближнем» угодила точно в цель. Старик Сейшил разом скукожился, будто проснулся посреди оживлённой улицы без трусов. Крик Озарич только сейчас осознал, что угодил в своеобразную ловушку. Схрон под мастерской, а он сто пудов есть, существенно собьёт цену. В отместку Верблюд может запросто стукануть о нём всё той же настойчивой бизнесвумен. А эта стерва, как пить дать, на следующий день приведёт в мастерскую батальон полицейских с радарами. А дальше суд и вполне закономерное требование ликвидировать схрон. Крику Озаричу всё равно придётся продать мастерскую, только на этот раз все без исключения сотни тысяч уйдут на бетон и оплату строителей.
– Ну да, схрон есть, – старик Сейшил с трудом выдавил из себя признание, будто рассказал жене, как он, мерзавец такой, на прошлой неделе прелюбодействовал с проституткой прямо в супружеской постели. – Но о нём никто не знает, это точно, – торопливо добавил старик Сейшил.
Схрон есть! Есть! От натуги Верблюд едва не замычал. Только не хохотать от радости… Только не хохотать… А это трудно. Схрон прямо здесь, под полом мастерской, о котором никто не знает, да это же… Только не распалять себя ещё больше! Только не распалять…
– Так и быть, я продам тебе мастерскую за три сотни тысяч эсконов, –
