Шрифт:
Закладка:
Церковь допускала соитие в единственной позиции — она сегодня известна как миссионерская: женщина лежит неподвижно на спине, а мужчина располагается плашмя поверх нее. Все прочее представляло собой «бессмысленное жертвование семени дьяволу», «содомию» или незаконное блудодеяние.
Ярое неприятие вызывала позиция, когда супруга «възлазила… верху на муж»: таким образом она якобы оскверняла образ Божий, ведь женщина была сотворена из ребра мужчины, поэтому должна во всех сферах жизни — и особенно при сексуальном сношении — занимать подчиненное положение. «Наезднице» светило наказание: «…епитимья 3 лета, а поклонов — по 8 на день».
Греховной считалась и позиция «мужчина сзади», ведь «кто с женой сзади грех сотворит, да наречется скотом». Кстати, это тоже называлось «съдомьскыи блуд». Вообще в Древней Руси понятие «содомия» включало в себя не только гомосексуальные отношения и анальный секс (независимо от пола партнеров), но и вообще все, что отличалось от «нормальных» сексуальных ролей и позиций.
* * *
Русская православная церковь на протяжении всей своей истории непрерывно боролась с содомией. Митрополит Даниил в XVI веке обличал половую распущенность современников, в том числе содомский грех, а к таковому он относил много чего. Например, привычку некоторых мужчин румяниться и выщипывать волосы из бороды и усов; он полагал, что они так делают с греховными намерениями. Также митрополит считал, что мужеложцев следует сжигать на кострах и предавать вечной анафеме. Меж тем протопоп Аввакум, возглавивший старообрядцев во время церковного раскола XVII века, видел мужеложца в любом мужчине, бреющем бороду.
В 1552 году митрополит Макарий направил послание воинам царя, стоявшим в Свияжске, в котором гневно обвинял их, что они совершают «без срама и стыда… блуд с молодыми юношами — содомское, злое, скаредное и богомерзкое дело»[304]. В Стоглаве 1551 года есть отдельная глава «О содомском грехе», где рекомендуется вынуждать виновных каяться и исправляться. «А которые не исправятся ни покаются и вы бы их ото всякия святыни отлучали и в церковь входу не давали, и приносу от них не принимали»[305].
Однако у иностранцев в описании России XVI–XVII веков складывается другая картина. Если верить нидерландскому путешественнику Яну Стрюйсу (1630–1694), у жителей Московского государства «Содомский грех не считается… особливым преступлением, которое притом же не составляет у них тайны»[306].
В чем же причина такого расцвета «содомского греха»? Некоторые исследователи считают, что это следствие того, что верхние слои русского общества переняли византийский образ жизни, а в Византии гомосексуальность процветала с дохристианских времен. Другие видят в этом результат татарского влияния. Но, может, причина не в «извращенности» московитов, а в предвзятости иностранцев? Ведь известно: чтобы создать образ врага, надо как можно больше полить его грязью. То, что гомосексуальность ассоциируется с чужеродностью, враждебностью, издревле использовалось в Европе с клеветнической целью. Причем распространение этого греха всегда приписывалось другой нации. Например, его называли «французской любовью» во всех странах Европы, за исключением, естественно, Франции, где этот порок приписывали итальянцам. «Относительно вообще иностранных сказаний о России нужно заметить, что они во многих случаях наполнены ошибками, почему нельзя ко всем им относиться с полным доверием»[307], — вполне справедливо заметил писатель Николай Остроумов (1876–1937).
При этом если мужеложество на Руси считалось одним из самых страшных грехов, то лесбийские отношения причисляли к рукоблудию: «Есть же и женская малакия, когда жены деют друг другу. О том же добро есть отцу духовному это искоренять и дать им запрещение на лето едино»[308].
В общем, судя по исповедным вопросникам — этакой древнерусской Камасутре, — сексуальная жизнь на Руси явно била ключом. Удивительно даже, сколько разного успевали сделать наши далекие предки за то малое число дней, на которые не приходились многочисленные церковные праздники и посты. Скорее всего, следовали принципу «если нельзя, но очень хочется, то можно».
Глава 18. Интим за гранью
Есть в традиционной русской культуре целый пласт рассказов, так или иначе связанных с темой интимной жизни. Они касаются сексуальных отношений между человеком и животными, а также между человеком и мифическими существами.
Зоофилия, или скотоложество, было известно в Древней Руси и почиталось не просто великим грехом, а великим бесчестьем. Об этом вместе с церковными документами свидетельствуют берестяные грамоты:
Грамота от Жирочка и от Тешка к Вдовину. Скажи Шильцу: «Зачем ты портишь [пошибаешь, насилуешь] чужих свиней? А писал(а) [это] из села Ноздрька. Ты осрамил весь Людин конец: с того берега грамота. Она была про коней — что ты с ними то же сотворил»[309].
Вплоть до начала ХХ века среди крестьян ходило мнение, что такая связь приводит к рождению «страшилищ». Но наш рассказ вовсе не о том, что кто-то где-то имел интимный контакт с овцой или свиньей. В фольклоре сохранились древние поверья о чудесном рождении героя у коровы или кобылицы, после того как та съела кусочек волшебной рыбы, предназначенной бездетной царице (героя в разных версиях звали Иван Кобыльевич, Иван Сучич, Иван Быкович, Буря-богатырь Иван коровий сын). С лошадью, коровой (быком) и собакой у наших предков, конечно, были связаны определенные сакральные представления, однако зачать от близости с человеком могло, полагали они, только одно животное. Медведь.
Иван Билибин. Медведь. 1909. Частная коллекция / Wikimedia Commons
По мнению специалиста по традиционной славянской культуре Елены Левкиевской, восточные славяне считали медведя «чистым» животным, поскольку к его созданию приложил руку сам Бог, а значит, нечисть обернуться этим зверем не может[310]. Если верить русским легендам, в медведя Бог превратил человека — за некое прегрешение (негостеприимство, убийство родителей или желание обрести власть над людьми)[311]. Сюжет о похищении девушки медведем встречается по всему Северному полушарию. Исследователи предполагают, что он восходит к обычаю заключать «священный
