Шрифт:
Закладка:
Перебежки из кабинета в кабинет на переменах. Веселье, разговоры и даже срывы уроков. Вот как сейчас в кабинете информатики дети галдят так, что не слышно учителя. Что они там узнают из нового?
Мы дошли до приемной. Секретарша увидела нас и быстро скрылась у своей начальницы. Я же наблюдала. Меня интересовала Марина. Та вся поникла и съежилась, словно это она — Марина Филин — нашкодила и вызвали ее родителей. Удивительно. Проходят годы, люди взрослеют, но, оказавшись перед дверями директора школы, снова превращаются в детей. О чем это может говорить? О запуганности и беспомощности в жизни? Страхе получить наказание? Внутреннем инфантилизме, когда ты подсознательно жертва, а за тебя все решают? Такой простой тест, но не все его проходят на взрослость, начинают заискивать перед вышестоящими людьми, стараются понравиться, робеют из-за неуверенности в себе. Забывают о своем достоинстве, самоуважении, потому что себя боятся. Не любят.
— Анна Васильевна ждет, — наконец пригласили нас.
Я зашла в кабинет директора последней. Первым был Макс, следом за ним, почти прячась за широкой спиной, проследовала Марина Филин. После приветствия и знакомства с немолодой, но привлекательной женщиной в очках в строгой квадратной оправе начался разговор. Вел Максим, взяв на себя функции отца и защитника Пети.
— Меня беспокоит ситуация, связанная с учеником вашей школы. Он учится в пятом «Б» и подвергается травле. Его фамилия Филин, звать Петя. Рядом со мной его мать.
— Первый раз слышу об этом. В нашей гимназии травля недопустима. Мы строго пресекаем подобное, — тут же отреагировала директор. — Поэтому мы бы знали.
— Теперь вы знаете. Петр не хочет посещать школу. Он причиняет себе различные травмы. Недавно порезал себе руки лезвием бритвы. Так? — спросил Макс уже у Марины.
— Так, так, — закивала та и стала жаловаться: — Еще неуравновешенный какой-то. Кричит на нас, что мы его не понимаем. Не любим. Учиться не хочет. А мы для него все. Нужна школьная форма — купили. Тетради тоже купили. Ручки. Находим деньги всегда. Возраст, может, у него переходный?
При чем тут возраст, еще и переходный? Я даже поморщилась, когда услышала, но тирада матери возымела эффект. Вызов классного руководителя и завуча приоткрыл новый ворох проблем. У Пети снизилась успеваемость по всем предметам, он прогуливал уроки, иногда совсем в школу не приходил. Учителя пытались с ним разговаривать, дозваниваться до родителей, но, само собой, у них не получалось, что было вовсе не удивительно.
— Вы полагаете, мальчика травят? — спросила директор у Макса. — Но у детей всегда бывают конфликты. Это абсолютно нормально.
— Именно травят. Вот список фамилий учащихся, кто делает это постоянно. Петю унижают, иногда бьют. Запугивают угрозами, смеются над ним. Это длится на протяжении нескольких месяцев, и никто не замечает.
Перегляды директора с завучем и классным руководителем подсказали, что они постараются уйти от ответственности. Буллинг надо еще доказать, а кто будет этим тут заниматься? Никто не видел, никто не виноват, мальчик сам не пришел, не пожаловался.
Проблему Пети все это время не замечала и мать. У нее не было ничего, кроме жалоб на его поведение. Больше никакой информации. Она ничего не знала. Вообще. Петр рос, предоставленный сам себе и, конечно, не мог себя защитить в силу возраста и недостатка знаний. Да и как ему приходить за защитой, если стоит заговорить, так сразу начнутся претензии: почему не сказал раньше, почему не можешь постоять за себя, а то и хуже — сделают во всем виноватым.
— Но должна быть причина, которая побуждает других детей так с ним поступать, — попыталась найти правду директор. — Что происходит в классе?
— Они часто кричат, что у Пети мать алкоголичка, а значит, он сам как отброс, — произнес Макс, глядя на Марину Филин. — Петя мне говорил, что ему жить больше не хочется. Думает или сбежать, или еще что похуже.
Наступила тишина, но пауза оказалась короткой. Марина окаменела. Она весь разговор явно чувствовала себя не в своей тарелке, а тут ей совсем стало плохо. Сильно помрачнела лицом, потемнела вся, как грозовая туча, от внезапно накатившей вины. Зашарила руками по юбке, залезла в сумку. Наверняка искала бутылку, даже не сознавая, что делает.
А потом ожила гарнитура. В ней я услышала Настю:
«Макс. У нас проблема. Петюню опять поймали, я пока в кустах наблюдаю. Они меня не видят. Заканчивай там дела. Мне нужна подстраховка. Из школы выйдешь — направо и дальше за угол. Мы там».
Максим поднялся с места, я сделала то же самое.
— Пора заканчивать лирику, — сказал он. — Прямо сейчас за школой снова поймали Петра. Думаю, пришло время помочь, а вам — увидеть все собственными глазами.
И мы побежали. Да. Все. Не только я и Макс, но и Марина, классный руководитель, грузная, тяжелая завуч и даже директор, как оказалось, на шпильках.
***
Кошкина стояла за кустами карагача и сирени и внимательно слушала. Листва еще позволяла быть вне зоны видимости, что играло Насте на руку. Петя, щупленький, вихрастый пацан со старым рюкзаком на плечах — против восьми человек, заключивших его в полукруг. Компания возрастом чуть постарше. На один год или два. За спиной Пети кусты, но мальчик не знает, что в них поддержка.
Настя внимательно слушала. Вот уже больше недели она каждый день тесно общалась с мальчишкой, уча его уму-разуму. Стала взрослой подружкой, много чего узнала, о многом ему рассказала. И вот настал момент проверки, новая возможность понять, что же у них получилось. Само собой, без поддержки взрослых вряд ли что-то изменится, но все равно для Петра это как мини-экзамен на смелость, достоинство, умение противостоять даже в неравной среде. На будущее пригодится.
— Ну и чего ты уставился? Смотришь на нас, попугай, — вальяжно-нагло протянул заводила. — Глазки вытаращил, алкота. Такой же тупой, как твоя мать.
Дружный хохот. Молчание Пети. Настя интуитивно чувствовала его внутреннюю дрожь. Мальчику было страшно в очередной раз столкнуться с насилием, его реакции были понятны. Она сжала кулаки, пытаясь хотя бы мысленно направить Петьке энергию. Поддержать и напомнить.
— Я тебе тут пива нашёл, алкота, — произнес заводила, требовательно дернул рукой, и ему сунули в руку банку. — Я туда немного нассал для объёма. А ты это сейчас быстро выпьешь.
Снова хохот. Черноглазый главарь протянул Петру вскрытую банку, найденную где-то в кустах или в урне.
— Бери давай. Пей. Вот уродец!
— Зачем ты это делаешь? — раздался голос Пети. — Зачем меня оскорбляешь?
