– Нет, – возразил иеромант. – Я обещал, что не убью тебя, если ты приведешь нас сюда. Освободить тебя – это совсем другое.

Шурл зарычал от ярости. Гидеон со скучающим видом резко дернул поводок. Гоблин задохнулся от боли, умолк и поплелся в хижину.

Внутри ее освещали короткие толстые свечи. – Сядь в угол и помалкивай, – приказал Гидеон Шурлу. Тот огляделся.

– Нет углов.

Иеромант вздохнул. – Тогда просто сядь подальше.

– Голодный, – мрачно произнес Шурл.

Мудрая женщина проговорила нежным голоском:

– Мы можем дать еду и воду всем вам.

– Какая еда? – недоверчиво спросил Шурл.

– Ох, только не притворяйся привередой, – отозвалась Чандра.

– Благодарю, – ответил Гидеон Фалии. – Что бы вы ни предложили нам, мы это ценим.

Женщина-девочка окинула взглядом Чандру, перемазанную грязью и кровью, и Гидеона в испачканной землей одежде и с потемневшим от щетины подбородком. – Похоже, ваш путь был долог и труден. После того, как мы поговорим, вероятно, вы захотите вымыться, а потом отдохнуть.

Вымыться, с тоской подумала Чандра. И, раз они застряли здесь, отдохнуть тоже следовало, хотя пиромантка без особой радости думала о том, чтобы закрыть глаза в этом мрачном и зловещем мире.

– Да, спасибо вам, – снова сказал Гидеон. – Мы благодарны за ваше гостеприимство.

Взгляд Фалии снова упал на Гидеона и задержался на нем. Выражение зарождающегося восторга, которое Чандра увидела на ее лице, шло вразрез с внешностью девочки. Гидеон был привлекательным мужчиной – красивым, но не смазливым, мощным, но не грузным. Его ловкость, как у хищника, была заметна в каждом его движении, а на лице появилась дружеская, ободряющая улыбка в ответ на пристальный взор Фалии.

Но Чандра не заметила в ней ничего от испуганной девочки, которой нужна была поддержка. Фалия смотрела на иероманта так, как смотрит женщина, встретившая привлекательного незнакомца в умирающей деревеньке, где все знакомы друг с другом и нет выбора партнеров для брака.

Мудрая женщина слегка вздрогнула, очевидно, поняв, что ее тоже разглядывают, и сказала Гидеону и Чандре:

– Пожалуйста, садитесь.

Сама она высунулась из двери хижины и отдала кому-то пару приказаний, пока ее гости помогали усесться Шурлу.

– Освободи руки, – потребовал Шурл.

– Не говори глупости, – ответила ему Чандра. Гидеон вмешался:

– Он не может их не говорить. Он же гоблин.

Они сели рядом на домотканые коврики, покрывавшие земляной пол. Фалия вновь вошла и тоже села, глядя на магов. Несмотря на хрупкое телосложение и болезненную бледность, она была хорошенькой девочкой c нежной, бесплотной красотой. Ее темные, глубоко посаженные глаза казались слишком грустными и испуганными для такого юного личика, но они придавали ей вид женщины, знавшей много о трагедиях мира. Теперь, глядя на Фалию, Чандре уже не казалось столь странным, что она – мудрая женщина деревни.

Гидеон проговорил:

– Прошу, поверь, что я не хотел оскорбить тебя или выказать неуважение, когда сказал, что ты кажешься очень юной для того, чтобы быть мудрой женщиной.

Фалия выглядела смущенной. – Правда?

– А как здесь выбирают мудрую женщину, я имею в виду, менарха? – продолжал расспросы Гидеон.

– Это призвание моей семьи. Когда у меня в первый раз пошла кровь, моя мать поняла, что я готова. Однажды я выйду замуж и рожу детей. Моя дочь со временем тоже займет это положение.

– Вроде бы маловато времени, чтобы обрести мудрость, – возразила Чандра.

– Мудрость была передана мне моей матерью. Ее мудрость стала моей. Мать получила ее от своей матери, и это происходит в нашей семье поколениями.

– Как вы ее передаете?

– Мы обмениваемся кровью в обряде передачи нашей силы, – пояснила Фалия.

Чандра решила, что не хочет знать подробности. Да и они пришли поговорить не об этом. Но Фалия сама сменила тему.

– Вот и ваша еда.

В хижину вошла женщина, неся большой горшок. За ней шел мальчик с деревянными мисками и ложками в руках. Женщина гостеприимно улыбнулась Гидеону и Чандре и поставила горшок перед ними. Фалия сама зачерпнула суп, разлила его по двум плошкам и передала гостям.

Юный житель деревни остановился перед ними и смотрел во все глаза на двоих чужаков, пока Фалия не положила руку ему на плечо, отвлекая его внимание.

– Будь добр, дай еды гоблину. Мы должны показать ему свою признательность.

Мальчик поднял горшок и потащил его туда, где сидел Шурл. Там он поставил посудину на пол перед гоблином и ушел прочь из хижины.

С руками, все еще связанными за спиной, Шурл, извиваясь всем телом, сумел подняться на колени. Он засунул голову целиком в горшок и принялся шумно хлебать.

Чандра заглянула в свою плошку. Там было мутноватое бледно-серое варево, в котором плавали белесые комки. Это не выглядело и отдаленно съедобным, даже для кого-то столь же голодного, как Чандра.

– Как мило, – вежливо проговорила девушка, принюхавшись и стараясь не кривиться. Варево пахло подозрительно неприятно. – Что это за блюдо?

– Личинковый суп.

Чандра постаралась сохранить любезное выражение лица. – Ясно.

Было неудивительно, что все здесь оказались такими худыми! Кто станет есть больше, чем нужно для поддержания жизни, если такова повседневная местная еда? Внезапно Чандра осознала, что скучает по Регате.

– Выглядит восхитительно, – произнес Гидеон потрясающе искренним тоном. – Спасибо!

Фалия радостно улыбнулась.

– Вы наши гости, а гости – дар богов!

Она поднялась на ноги. – Глупый мальчишка забыл принести вам воду. Я схожу.

Мудрая женщина исчезла на улице, и Чандра тихо сказала: – Я не уверена, что смогу это съесть.

– Возможно, это все, что у нас будет из еды в ближайшее время, – Гидеон без всякого воодушевления смотрел в свою плошку. – Когда ты ела в последний раз?

– Я не могу даже вспомнить, – призналась Чандра. – Но я внезапно не настолько голодная, как мне казалось.

– Послушай, это какое-никакое мясо. Оно придаст тебе сил.

Гидеон говорил так, как будто убеждал сам себя.

– Думаю, здесь в постоянной темноте мало что растет, – пиромантка заметила, что в супе не было овощей. Девушка зачерпнула сероватое варево ложкой. Оно оказалось намного более вязким, чем выглядело сначала. Чем ближе Чандра подносила ложку к губам, тем труднее это было.

Чандра опустила нетронутую ложку обратно в миску.

– Ешь.