Я не соглашаюсь:

— Ей это очень нужно. Может быть, так же сильно, как всем московским женщинам, вместе взятым. Понимаешь? Она хочет опять быть женщиной, а не жертвой артобстрела.

К нам подходит местная жительница Тамара — поговорить, но из-за контузии не слышит ответов, не слышит и себя. Просто показывает рукой на свой дом без крыши и повторяет сиплым, сорванным голосом:

— Посмотрите, как я живу!

Мы видим.

21 апреля 2022 года

ДЕСЯТЬ ВАГОНОВ БОМБ НА АНГАР: НАЧАЛСЯ ШТУРМ «АЗОВСТАЛИ»

ДО ПРОТИВНИКА 200 МЕТРОВ

Никто из нас не знал тогда, что через несколько часов в Москве будет принято самое рациональное решение: заблокировать нацистов из «Азова» в их подземельях — пусть пьют из-под себя и едят собак-людоедов, заслужили. Или сдаются. А пока «Азовсталь» выворачивали наизнанку и разглаживали. В максимальном приближении война здесь напоминала сражения в городах Сирии — Хомсе, Алеппо или на окраинах Дамаска. Да, такое массированное применения артиллерии и авиации Ближнему Востоку даже не снилось. Но общих деталей хватает. Например, передвижения по этому промышленному мегаполису только через проломы в стенах. Ходы проделаны штурмующими группами с помощью кувалд и взрывчатки или снарядами при обстрелах. В «наш» дом мы заскочили через пролом в углу. Дальше, наверх, шли останки лестницы — узенькая, не шире сигаретной пачки, полоска бетона с уцелевшими перилами. Вниз смотреть не хотелось. Выше на каком-то офисном стуле сидел наш боец, а у его ног стоял пулемет. Он подбадривал карабкающегося вверх журналиста и подсказывал, куда лучше поставить ногу и за что зацепиться.

Единственное безопасное место в этом здании — двадцатиметровый отрезок коридора, без дверных проемов и окон. Там и собрался весь личный состав штурмовой группы, кроме часовых. Дверные проемы мы пробегали пригнувшись, но с другой стороны здания, в комнатах без стекол, уже был наш тыл. Там заработала «полевая кухня» — разогревались консервы из пайков. Лютый сквозняк растягивал дым по этажу, гремел разбитыми рамами, хлопал дверями. Я подоспел ко второму этапу операции — «окончательная зачистка». Наш командир, улыбчивый боец с позывным «Лес», рассказывает, «куда мы встряли»:

— Слева от нас противник в 600 метрах, теоретически он может простреливать коридор, в котором мы сидим, но зачем ему это сейчас?

Слова Леса не нуждались в пояснениях: судя по бесконечным залпам гаубиц, противнику слева было не до нас. Там уже что-то горело, лопалось, взрывалось. Лес продолжил:

— А вот по фасаду нашего здания до противника всего 200 метров. Сейчас там начнут работать штурмовые группы, наша задача — не выпустить противника из этого ангара.

Ангар был внушительный, гигантский. Лес показал мне секретную карту — 100 метров в ширину и метров 300 в длину. Я смотрю на ангар через «трубу разведчика», выставив перископ из дверного проема. Вижу только серую крышу, сам корпус скрыт кустами, на которых уже начали пробиваться первые листья.

Не сразу понял, почему Лес источает такую уверенность. Оказалось, он в составе штурмовой группы «Востока» 17 дней просидел в полном окружении в девятиэтажке на окраине Мариуполя. Снабжали их по тросу, который подвесили с помощью квадрокоптера. Правда, наши же минометчики постоянно рвали эту «дорогу жизни» осколками. В общем, это было еще то сидение. Лес говорит:

— Ух, никогда в жизни так не мерз! — Мой собеседник даже вздрагивает при этих словах и сжимает кулаки, мышечные реакции сохранились, хотя прошел почти месяц.

Завод им. Ильича, обложка тетради с обычной штабной документацией 501-го батальона морской пехоты ВСУ.

Хранилась в американском ящике от боеприпасов

— А воду где брали?

— В унитазных бачках и водогреях. Нас было 20 человек и гражданских 15. Выжили…

ВОДОПОЙ «АЗОВА»

К командиру подходит боец:

— Лес, у нас подвал не зачищен, не осмотрен и не забаррикадирован. Непонятно, что с ремзоной, там труп, может, с документами, может, заминирован…

Быстро собирается группа желающих на зачистку подвала, человек пять. На входе действительно труп в спецовке «Метинвест», ноги съедены собаками, головы нет. Спускаемся. Я до сих пор не понимаю, зачем тут подвалы таких размеров. Подземелье пустое, только на полу новенькая спецовка, а на ней — человеческая челюсть. Опять собаки-людоеды… В углу подвала находим искомое — маленькая дверка, а за ней комната с огромным стальным баком, он заполнен технической водой. Над баком вентиляционная шахта, через нее светит далекое солнышко. К баку приставлена деревянная лестница. Лес резюмирует:

— Все понятно, мужики, здесь ОНИ и шастали за водой. Баррикадируем тут все и минируем.

Парни стаскивают в подвал старые рекламные щиты и вывески валютных обменников. Дверь в гараж стальная, и мы ее закрываем изнутри кувалдой. Все. Можно перевести дух на втором этаже, в безопасном отрезке коридора.

Я приношу туда сорванную с петель дверь, какие-то кофты и диванный пуфик. Надвигаю каску глубже, укрываю колени и начинаю согреваться. Здание проморожено с прошлого года, сквозняки выдувают любое тепло. Шучу, укладываясь на своей лежанке: «Вот теперь я настоящий военно-диванный эксперт!»

Наш дом в полуокружении, позиции врага бомбят без остановки, и если лежа на полу смотреть вдоль стены, видно, как она ходит ходуном и даже изгибается. Бросаю парням упаковку карамелек. Кто бы видел эту радость и оживление во время дележки конфет! Всем досталось по две. Только мрачный и высокий парень в балаклаве спрашивает у меня:

— А хлеба нет?

Все остальные ржут над ним:

— Ну, Серега, ты настоящий мариуполец, любой разговор начинаешь с хлеба!

Парень действительно из Мариуполя. Воюет восьмой год вместе с отцом. Мне неловко, и я, чтобы как-то сгладить солдатские шутки, говорю:

— Я вчера целый багажник хлеба в Мариуполь привез и мешок фонариков. До войны не понимали, какая это ценность — хлеб и свет. Родня есть в городе? Давно там был?

Серега улыбается:

— Вот, продвигаюсь в Мариуполь не спеша… Восемь лет не был. Бабушку удалось вывезти, больше никого не осталось, квартира сгорела. Зачем воюю? Все просто — либо мы будем на этой земле, либо они. А объяснить, как в телевизоре, я не умею…

РУССКИЕ ПРОТИВ РУССКИХ

Когда противника начинают долбить особо жестко, появляется снайперская пара из нашей группы — пришли разогреть консервы. Ого! Оказывается, они, как и положено снайперам, все это время сидели тихо, как мыши в засаде. Где? Военная тайна.

Лес неспокоен, постоянно подрывается на звуки. Часовые тоже все время на взводе, хотя со стороны кажется, что наша группа «на расслабоне», карамельками балуется.

Вокруг нашего здания ползают