Она смеется, пинается ногами, чтобы я опустил ее, и бежит обратно к Мэддоку.

– Папа сказал, что я ворон!

Со временем моя дочь поймет, что это значит.

Ворон поведет за собой волков.

Мэддок важно кивает, вероятно, хочет что-то сказать, но тут Зоуи замечает нашего отца и несется к нему.

– Деда, я ворон! – кричит она на ходу.

Ройс, наблюдая за этой сценой, заливается смехом, потом идет к Мэддоку, и я присоединяюсь к нему.

Мэддок не утруждает себя тем, чтобы встать, и мы опускаемся на траву рядом с ним. Подходит и Рэйвен; наш брат тянет ее за руку и сажает к себе на колени. Погладив ее по животу, он переводит взгляд с Ройса на меня, и переключатель щелкает.

– Что?

– Вчерашние видео.

Мэддок хмурится, как и Рэйвен.

– Это она их записала, – уточняю я.

– Какого хрена? – крысится Рэйвен.

– Ты уверен? – спрашивает ее муж.

– Да, – говорю я и начинаю объяснять, как я догадался.

Они тут же вскакивают, собираясь еще раз пересмотреть видео. Ну что же… Киваю отцу через лужайку, и он поднимает руку, давая знать, что присмотрит за Зоуи.

Мы идем в мою комнату, и я прокручиваю записи для них. То есть последнюю запись.

– Это единственный прокол, который я смог найти, хотя записей до фигищи, – говорю я. – Где-то сто с лишним.

Брови Рэйвен недоверчиво подпрыгивают.

– Сто с лишним?

Я киваю.

– А как далеко они уходят в прошлое, Кэп? – мрачно спрашивает Мэддок.

– Второй год старшей школы, – говорю я им.

Мэддок и Ройс вскакивают.

– Подожди, какого хрена. – качает головой Ройс, драматично вскидывая руки. – Гребаный второй год?

– Зоуи только родилась… – Рэйвен замолкает, не закончив фразы.

Я поджимаю губы.

– Я хочу ее, – бросаю без паузы.

– Мы это знаем, Ромео. – Мэддок смотрит на меня с усмешкой.

– Что мне делать, парни?

– Из нас не особо хорошие советчики в этом вопросе, – пожимает плечами Ройс. – Хочешь, трахни.

– Достали уже своими трахами, – взрывается Рэйвен. – Давайте поговорим о том, что мы увидели. А точнее, черт возьми, парни, давайте обсудим, зачем она сделала это и ни разу не заявила о своих намерениях. Почему она никогда ни о чем не просила? Никогда не использовала это для шантажа или получения денег? Вот честно, я ни хрена не понимаю!

Я смотрю на дверь, и по моим плечам пробегает дрожь. Виктория…

– Я снимала это не для себя, – говорит она, глядя на меня. – А для Зоуи, Кэп.

Головы всех присутствующих поворачиваются к ней, даже мне не по себе от тяжелых взглядов. Но она держится нормально – как ни в чем не бывало проскальзывает внутрь. Когда она прикусывает нижнюю губу, я вижу совсем другую картинку и на мгновение отвожу глаза.

– Какого хрена мы должны тебе верить? – скрещивает руки на груди Ройс. – Ты уж так завралась, что…

Она пожимает плечами и перебивает его:

– Я и не жду, что вы поверите, особенно ты, но это правда.

Я подхожу к ней, и ее глаза смягчаются, встретившись с моими. А я чувствую, как в моей груди нарастает тепло.

Черт.

– Почему? Зачем ты это сделала?

Я не собирался говорить шепотом, но по какой-то причине именно шепчу.

– Потому что она это заслужила. Зоуи должна была знать своего отца.

– Она… Я всегда хотел, чтобы она была со мной, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, не в силах сглотнуть из-за боли в горле.

– Да, но она не была, – печально выдыхает Виктория. – И я сделала то, что считала правильным, или настолько правильным, насколько это могло быть в те дни.

– Ты шпионила за нами! – выплевывает Ройс.

Виктория кивает и при этом не отводит от меня взгляда.

– Да, шпионила. Каждый день, пока, наконец, не появилась Рэйвен. И я бы делала это снова и снова, чем бы мне это ни грозило.

Ее темно-карие глаза умоляют меня спросить, и я отчаянно сопротивляюсь этому желанию. Рациональное во мне кричит, что ей нельзя доверять, что она хитра и изворотлива, что она всегда была такой и вряд ли изменится. Но я хочу услышать, что скажет девушка, стоящая передо мной.

– И все же почему? – слышу свой голос.

С тихим выдохом ее грудь опускается, и она говорит:

– Я уже ответила тебе: потому что Зоуи это заслужила. Она заслужила, чтобы ты вошел в ее жизнь, когда еще не знала тебя. Заслужила слышать звук твоего голоса, представлять твое лицо, представлять все ваши лица. – Ее рука дергается, и я понимаю, что она хочет прикоснуться ко мне, но она не уверена, что я не оттолкну ее. – Эти записи… они всегда были ее любимым шоу, а ты ее главным героем. И я скажу, что она такая, какая она есть, благодаря тебе. – Она смотрит на моих братьев и Рэйвен. – Благодаря вам всем.

Стоит мертвая тишина. Мои глаза опускаются на ковер, и я задумываюсь. Моя малышка, милая, невинная и добрая, совсем не похожа на нас, но она стала скрепой для нашей семьи, сыграла роль доброй волшебницы. Ройсу нужен был кто-то, кто любил бы его просто так, чтобы он не потерял веру в себя. Мэддок, пока еще не готовый к своему отцовству, чуть было не потерявший, как ему казалось, Рэйвен, отчаянно нуждался в доказательствах существования добра в нашем извращенном мире. Рэйвен… Рэйвен нужна была поддержка, и история Зоуи помогла ей поверить в то, что она действительно достойна той жизни, которой живет сейчас. Моему отцу нужен был второй шанс. А мне – мне нужна была помощь в достижении моей цели: забрать Зоуи к себе, стать ей настоящим отцом, и эту помощь оказала Виктория.

Мы с братьями одного возраста. У нас не безупречное поведение, но такого поведения требовал наш образ жизни. Но в глубине души у каждого из нас было что-то такое… не знаю… нежное, требующее проявлять заботу о ком-то. Мы были и остаемся волками, но, как оказалось, отнюдь не жестокость определяет нашу натуру. И вытащила это знание на свет малышка Зоуи.

Конечно, многое случается в жизни и многое еще случится, но я стал отцом в пятнадцать лет, и меня это нисколько не тяготит. Более того, я считаю, что это самое лучшее из того, что я имею.

Я смотрю на Викторию. Теперь я понимаю, что Зоуи почувствовала себя так легко с нами не потому, что она маленькая и готова подружиться с каждым. Нет. До того, как мы вошли в ее жизнь реально, она уже любила нас – каждого из нас.

Виктория подарила мне, моей дочери, моей семье счастье.

– Подожди, я