Она задыхается, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы оттянуть неизбежное.

Играю с ее шеей, скольжу губами к впадинке у горла.

По моим венам течет огонь, посылая мурашки к кончикам пальцев на руках и ногах.

Виктория часто дышит. Она прижимается ко мне грудью, и мой язык скользит по ее шее сзади.

Я так и не понял, сама ли она упала на кровать, или это я толкнул ее, но когда я открываю глаза, она уже подо мной. Моя майка на полу, а ее горячие руки скользят по моему телу.

Такие возбуждающие, но такие… чужие.

Чужие? Мне начинает казаться, что я знаю эти прикосновения. Или это потому, что я неосознанно мечтал о них, представлял, какими они могут быть?

Раздвигаю коленом ее бедра, легко скольжу пальцами по мокрому пятну на ее трусиках.

Дыхание Виктории становится тяжелым, и я прикусываю свою щеку внутри.

– Ты все испортила, – говорю я ей, скользя губами к ее уху, а потом вниз по шее. Скольжу медленно, мучая и себя, и ее. Потом я отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. – И я ненавижу тебя за это.

Ее грудь поднимается и опускается быстрыми рывками, и она смотрит на меня, ожидая продолжения. Она понимает, о чем я, и это бесит еще больше.

Она действует на меня опьяняюще.

То, что я делаю, безрассудно…

Соскальзываю с кровати, но вовсе не для того, чтобы уйти. Я не могу уйти, потому что она гипнотизирует меня.

Ведьма.

Теперь уже точно я толкаю ее на кровать, а сам встаю между ее ногами. И опять я не тороплюсь, хотя все, о чем я могу думать, так это о том, как идеально я бы поместился между ее бедрами.

Черт, черт, черт…

Я рычу, хватаю ее за предплечья и тяну к себе. Ее язык, дразня, скользит по зубам, и я ощущаю себя где-то между адом и раем.

Берегись, Кэптен, она захватывает над тобой власть…

Мой рот тянется к ее рту, и снова я замираю.

– Я так не думаю, красавица, – шепчу я, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. Черт. – Ложь на твоих губах обжигает слишком сильно, чтобы насладиться ими.

На ее лбу появляется небольшая складка, но это все, что выдает ее недовольство.

Провожу пальцами по ее ключице, спускаюсь к груди, и она делает долгий вдох. Снова толкаю ее. Стою на коленях между ее раздвинутыми бедрами, и она раздвигает ноги еще шире.

В открытое окно дует легкий ветерок, и по ее коже пробегают мурашки. Этого почти достаточно, чтобы я оторвался от нее. Она что, лежит на спине во всей красе и дрожит от сквозняка?

Тянусь к ее трусикам. Мои пальцы погружаются в хлопчатобумажный материал, он совсем промок.

Как же давно я хотел увидеть это, попробовать на вкус…

Но между нами стоит ложь. Ее и моя.

Да, и моя тоже. Я чувствую себя мошенником, но не по отношению к ней, а в том, что касается всей моей жизни. Разве я мало лгал?

Я чувствую себя слабым и неуверенным, и я ненавижу это чувство.

Какого черта?

Она передо мной, бесконечно желанная, и это не ложь.

Я хочу ее и не могу с этим справиться, как бы я ни старался убедить себя держаться от нее подальше.

Ее трусики соскальзывают с бедер, но я использую весь свой контроль, чтобы пока не смотреть на ее вагину. Опускаю глаза в пол.

Мои пальцы начинают с ее лодыжек, бегут по икрам, щекочут колени, и вот мои ладони ложатся на ее бедра. Я чувствую, как мои руки дрожат, а из нее вырывается стон.

Какое тело ты прячешь, красавица?

Тело у нее что надо – таким можно гордиться.

Мои брови сходятся, когда внимание привлекает темная тушь. Татуировка? Я наклоняюсь ближе, мое горячее дыхание скользит по ее коже, и Виктория дрожит.

Да, так и есть. Татуировка, начинаясь от верхней части бедра, бежит к груди. Фиолетовые лепестки… изогнутые и смятые. Они пробиваются через колючую проволоку, как будто хотят жить вопреки всему.

Разрушенная, но стойкая – легко читается посыл.

Мое сердце тяжело колотится, когда я задираю тонкий материал ее рубашки, чтобы увидеть остальное, но рука Виктории летит вниз и сжимает мою мертвой хваткой.

Смотрю в ее лицо. Она хмурится, ноздри раздуваются, и, черт возьми, я словно ныряю в пустоту, потому что…

О черт…

Под рукой я чувствую шрамы.

Она ослабляет хватку, и я провожу кончиками пальцев по рисунку, мне хочется стереть все, что стоит за ним, но мне хватает ума ничего не спрашивать.

До чего же красиво ее тело, снова думаю я, просто идеальная форма, и ничто не может его испортить.

Наконец я решаюсь. Облизываю губы и медленно, так медленно, как только могу, перевожу взгляд на вагину.

Она – само совершенство. Похожа на цветок. Лобок не голый, как у многих девчонок, а аккуратно подстрижен, что еще больше подчеркивает естественную красоту.

Зная, что я изучаю ее, она не стесняется, не пытается прикрыть свое сокровище – она лежит так, словно предлагает мне место за королевским столом.

Мизинцем провожу от лобка вниз и встречаюсь с теплым доказательством ее возбуждения.

Моя кровь кипит, мой палец скользит дальше по вагине, и язык жадно следует за ним, чтобы ощутить дикий вкус.

О, дьявол…

Моя голова немного откидывается назад, я не могу сдержать стон, мой член, затвердев, готов.

Виктория чувствует это, ей не терпится, и она придвигается ближе, но – нет, я не могу позволить ей руководить реакциями моего тела.

Быстро хватаю ее за запястья, кладу ладони себе на плечи и продолжаю свои исследования. Тяжелый стук разрывает мою грудь, каждый нерв в моем теле усиливает сумасшедшее желание. Я опускаюсь ниже, и мое дыхание касается ее набухшего клитора.

Она дрожит, а ведь я, черт возьми, даже не прикасаюсь к ней.

– Ни звука… – шепчу я.

Говори своими прикосновениями, – командую себе.

Мой рот смыкается вокруг клитора, и она еще больше раздвигает колени. Я прячу лицо между ее ног, покусываю бугорок, облизываю и посасываю, и ее тело начинает дрожать. Мой язык вибрирует все быстрее, но когда она почти готова кончить, я отрываюсь, вытаскиваю из джинсов кастет и продеваю пальцы в кольца.

Мой разгоряченный язык снова работает, я знаю, чего хочу.

Она ахает и приподнимается.

– Вот так, – выдыхаю я. – Прячься от меня, красавица.

Мне так нужно.

Ты кончишь прямо на металл.

И она делает это – кончает.

– М-м-м… – не сдерживаю я стон,