Шрифт:
Закладка:
- Нет. В полдень тебя отправят на виселицу, Тэрин, - прямо заявил Пинч сквозь прижатую к носу тряпицу.
- Вы пытались оспорить приговор? – беспомощно поинтересовался его собеседник.
- Все кончено. Ты сам видел. Приговор законен, - мастер-вор опустил платок, проверяя, привык ли он к запаху. С первым вздохом его ноздри затрепетали, и ему пришлось бороться с приступом дурноты, который вскоре прошёл. Убрав платок, Пинч заглянул прямо в молящие глаза Тэрина; ему не понравилось увиденное там отчаяние.
- Слушай внимательно, Тэрин. Тебя застали прямо с товаром. И не было ни одного свидетеля, кто мог бы встать на твою сторону. Тебя собираются повесить.
Тэрин повалился на койку, обхватив голову, и простонал:
- Я всё ещё могу кого-нибудь сдать. Может, они простят меня за…
- Заткнись, если хочешь жить! – рявкнул Пинч. Он схватил приговорённого за подбородок и поднял его лицо так, чтобы их глаза встретились. – До сих пор ты держался молодцом и не выдал нас. Храни молчание и, может быть, удастся избежать петли – усёк?
Глаза Тэрина расширились от удивления и приобретённой надежды
- Вы выкупили меня? – словно утопающий, он вцепился в вельветовую рубашку Пинча.
- Типа того, - солгал вор. – Ты был нам предан, и я не забыл этого. – Пинч опустился на колени рядом с товарищем, чтобы можно было говорить приглушённо. – У меня есть план.
При этих словах плечи Тэрина облегчённо опустились. Он знал, что когда мастер Пинч что-то замышлял, для него не было ничего невозможного.
- Какова моя роль?
- Слишком незначительная и, быть может, слишком большая, - загадочно ответил Пинч. – Когда они повезут тебя по улицам, как следует исповедайся в своих грехах. Мне нужно будет время.
- Взгляните, граждане, и учитесь! Бесчестно прожил я свою жизнь, и вот что получил в итоге! – торжественно провозгласил пленник, поднявшись на ноги и деланно изображая благочестие. – Ну как?
- Сойдёт, - констатировал Пинч. – Только запомни, что бы ни произошло после, как бы скверно дела не шли, не теряй голову.
Тэрин сел обратно, подавшись к предводителю.
- Не потеряю. До сих пор я справлялся, так ведь?
- Именно так, Тэрин, именно так, - покалеченной ноге совсем не нравилось долгое стояние на коленях, и Пинч всё-таки сдался на милость блохам, усевшись рядом с товарищем. Он отсутствующе смотрел в никуда, размышляя над загадкой, невидимой никому другому.
- Расскажи мне, Тэрин, - наконец, нарушил он молчание, - расскажи ещё раз, как тебя взяли.
Заключённый отозвался на забавную просьбу смешком:
- Зачем? Вы же уже слышали.
Пинч не ответил ничего, лишь молча ждал, когда Тэрин продолжит. Когда тот, наконец, осознал, что главарь не шутит, то начал вспоминать. При попытке собрать все факты воедино его брови сошлись на переносице, но он начал рассказ:
- Я как раз закончил работёнку на улице Стилкрик, ну, то дельце с Фирдулом, которые мы планировали. Я был исполнителем, Коррик – наводчиком. Позаимствовав несколько неплохих кусков серебра у ювелира, я отправился к Мэйв, показать товар. Почти сразу, как только я туда добрался, поднялась шумиха. Прежде чем я смог добраться до перекупщика, нагрянули Всадники.
- Где был Коррик?
- Мы собирались встретиться у Гурина, разделить добытое и немного выпить.
Бывший фермер ждал других вопросов, но предводитель, казалось, неожиданно потерял всякий интерес к беседе.
- Как Мэйв и сказала, что-то не так, - в конце концов пробормотал Пинч, приложив платок обратно к лицу.
- Вы думаете, кто-то сдал меня? Коррик?
- Возможно, всего лишь возможно.
- Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Тэрин с отчаянием мертвеца, жаждущего мести.
- Прямо сейчас – ничего. Я приказал ему раздобыть повозку и лошадей. С этим он должен справиться.
Их размышления были прерваны скрежетом замка.
- Время вышло, мастер Пинч, - донёсся с той стороны двери голос Даузабэля. – Святой отец пришёл, твоему человеку пора исповедаться.
- За ваш план, мастер Пинч, - прошептал Тэрин в пустом тосте.
- Заткнись, Даузабэль уже здесь.
Дверь распахнулась и вошёл тюремщик. За ним следовал тощий жрец, набожно тиская в руках молитвенник.
- Он твой, Патрико, хотя я бы и не ждал от него много покаяния.
Священник успел бросить на Даузабэля кислый взгляд, прежде чем дверь разделила их.
Ключник довёл Пинча до ворот в полной тишине, но всё это время он выглядел необычно бдительным, словно выискивая желающих подслушать. Главарь воров знал это поведение. У Даузабэля были глаза и уши повсюду, как и нюх на прибыль. Ясно было, что у него есть что-то на продажу – если Пинч сможет позволить себе это купить.
Когда Даузабэль закончился возиться с воротами и отвернулся, он обнаружил золотую монету, лежащую на скамье у входа.
Хотя его жадные глаза слегка расширились, тюремщик закинул золотой в карман, будто это был медный пенни. Знаком он велел Пинчу последовать за ним в уединённый альков.
- То, что я знаю, стоит больше, - поведал ключник, когда они укрылись в тенях. – Аванс, - Даузабэль протянул руку.
- Мне судить, - холодно отозвался Пинч, поводив под носом тюремщика ещё одну монету.
Даузабэль нахмурился.
- Твоего человека сдали.
- Это не стоит даже того, что я уже дал тебе. Я и так знал.
- Но ты не знаешь, кто это сделал. Уилмарк напился и болтал об этом в таверне пару ночей назад. Я слышал это от его людей.
- И что же они говорили? Кто на этот раз, Фей или Коррик? – расставил ловушку Пинч.
Челюсть тюремщика отвисла, точно парус в безветрие.
- Коррик, - пробормотал он.
Презрительно хмыкнув, мастер-вор сунул в карман рубахи собеседника вторую монету.
- Ты всегда был слишком жаден, Даузабэль. Когда-нибудь это тебя доконает.
Тюремщик закрыл створки ворот, и Пинч зашагал под усиливающимся дождём, его ум уже работал над хитросплетениями шестерёнок планов внутри задумок.
На улицах, ведущих к Рынку Шиарры, всегда сложно было заблудиться, но сегодня отыскать площадь смог бы даже слепой чужеземец. В Элтуреле день повешения был практически праздником. На мероприятие отправилась большая часть города, народу было так много, что всё живое двигалось только в одну сторону. Пока Пинч пробирался по смоченным
