— А тот парень? Кит Альбан.

Мы уже дошли до Темзы, которая сланцево блестит. Река тиха, как никогда, корабли ошвартованы ниже по течению, в Пуле; лодки сгрудились у причалов с левого берега, никому не хочется пробираться через тающий лед. Я несколько дней не разговаривал с Китом. С того вечера, когда мы стояли у этой же реки в такой же темноте, когда он предложил мне поцеловать его и я не ушел, как должен был, а согласился.

Я думаю о мужестве, которого потребовала от него эта просьба. Он знал, что я могу сказать «нет», но почему-то чувствовал, что не стану. Говорил он легко, но глаза его смотрели серьезно. Для него это была не просто шутка. Как он поглядел на меня, когда я отстранился, не позволяя себе продолжить поцелуй! Отстранился, пока еще мог это сделать.

Я велел себе держаться от него подальше. Я не послушал сам себя, и дело приняло опасный оборот. Для него и для меня. Происходящее, чем бы оно ни было, должно завершиться. Для начала я не должен был позволить этому зайти так далеко.

— Он в списке подлежащих наблюдению, — наконец отвечаю я. — Не главный подозреваемый, но и сбросить его со счетов пока нельзя. Это также отражено в отчете.

— Я спрашиваю не об этом.

— А о чем же? Кэри, если вы что-то задумали, говорите. Или, если хотите, чтобы я поразгадывал загадки, запишите все, что хотите сказать, шифром, и я займусь этим дома, в тишине и покое.

— Я видел вас обоих на своем приеме. Вы сидели на скамье в саду, сблизив головы, и смеялись. Я знаю это выражение лица. Хорошо знаю. Будь я поглупее, сказал бы, что лицо у тебя заговорщицкое.

Передо мной течет река. За спиной у меня улицы и переулки вокруг собора Святого Павла, надо мной ясное черное небо и луна. Я окружен открытой водой, открытыми улицами, открытыми небесами, и все же чувствую себя в ловушке, в которую меня загнали его слова и то, что они подразумевают. Что известно Кэри? Что он думает, что ему известно? В правление этой королевы догадки могут быть опасны не менее точного знания. Впервые за несколько месяцев я ощущаю укол настоящего страха. Я не должен этого показывать.

— И в чем же вопрос?

— Я не такой глупец, чтобы задавать тебе вопросы. Не с твоей способностью уклоняться от ответов.

— Рискую повториться, но вы мне за это платите.

— В том-то и дело, Тоби, — соглашается Кэри. — Я тебе доверяю, но за доверие приходится платить. Однажды ты отдашь долг.

— Я работаю на вас шесть лет. Без единой оплошности. Полагаю, я заслужил достаточный кредит доверия.

— Даже в этом случае не давай мне повода тебя повесить.

— Как вы повесили Марло?

Это обвинение я никогда не произносил. До сегодняшнего дня. Это первый шаг на опасную дорожку, которая приведет меня с берега Темзы на расспросы к министрам. А потом в таверну, где мне всадят нож в глаз из-за ошибочного счета, как случилось с ним. Но мои слова попадают в цель: мне удается обратить обвинения на Кэри, отвести их от Кита Альбана, перевести на Кита Марло.

— Ты до сих пор думаешь, что его убили?

— Да.

— Дознание ничего не обнаружило. Ни первое, ни второе.

— Знаю я, что обнаруживают такие дознания.

— Пять твоих запросов на возобновление дознания были отклонены. Зачем ты начинаешь все заново?

— А почему вы все время задаете этот вопрос? Вас пугает то, что я могу обнаружить?

Я стою на льду не толще того, что затянул Темзу, и знаю это. Своим вопросом я не только демонстрирую сомнения в его власти и власти министров. Я демонстрирую сомнения в самой королеве, которая возглавляла дознания и признала смерть Марло несчастным случаем. Но этого я и хотел: Кэри разворачивается на каблуках и уходит.

Сквозь плеск волн и звон колоколов, ознаменовавший наступление полуночи, я слышу его ответ:

— Занимайся своим делом, Тоби.