Шрифт:
Закладка:
19
Верните мне мою нормальность.
Я чувствую себя ужасно. Как будто делала бусы, но забыла завязать нитку. Я сама на себя не похожа. Я не из тех девушек, кто жестко отшивает одного парня, притворяется, что встречается с другим, и не может выкинуть из головы третьего.
И раньше мы с Кэсси так часто не ссорились.
Мы весь день друг с другом очень осторожны. Вчера она заночевала с Миной в гостевой спальне у Макса, а меня подбросила к метро Минина подруга Самар. Прошлый вечер мы с Кэсси не обсуждали. Не вспоминали ни о Риде, ни о моем раздутом эго, ни о моей истерике. Истерике «ты-хочешь-избавиться-от-меня-ради-Мины».
– Привет. – Кэсси появляется в дверях, когда я сматываю тканевую гирлянду. – Тут Мина пришла, а Оливия на работе, так что мы решили составить ей компанию и пораскрашивать посуду.
– Здорово.
– Я подумала, может, ты захочешь присоединиться.
– А. – Я тщательно наматываю гирлянду на руку – вокруг большого пальца и под локтем. – Не хочу мешать вашему свиданию.
Она натужно смеется:
– Это не свидание. Боже. Там же Оливия будет.
Я не отвечаю.
– Короче… Я уже поняла, ты очень сильно себя жалеешь. Но все равно решила предложить. Когда ты в последний раз разговаривала с Оливией?
– Давно…
– Значит, ты не знаешь, что там за история с Эваном?
Я поднимаю на нее взгляд:
– А что там за история с Эваном?
– Я надеялась, что ты знаешь. Эбби тоже не в курсе, но что-то случилось. Оливия только что вернулась из Филадельфии. – Кэсси пожимает плечами. – Короче, мы едем к ней прямо сейчас. Если хочешь с нами – поехали.
Я сомневаюсь.
– Ладно. Слушай, не хочешь – как хочешь. Без обид. Только не грузи меня больше бредом про то, что я променяла тебя на Мину.
– Я с вами, – выпаливаю я.
Мы с Кэсс словно партнеры в самом сложном на свете танце. Между нами теперь все очень хрупко. И если я оступлюсь – все пойдет насмарку.
Кэсси запрыгивает на переднее сиденье Мининого «лексуса», а я устраиваюсь на заднем. Всю дорогу до Силвер-Спринг мы показно друг с другом не разговариваем, отчего угнетенная обстановкой Мина болтает без умолку. Точно, она же рассказывала, что у нее словесный понос, когда она нервничает.
– А вы бывали в гончарных мастерских? У них там тарелки, кружки, все уже прошло обжиг и готово к покраске. Мне было очень весело. С красками я не дружу, конечно, но все-таки. Молли, мне кажется, тебе понравится.
– Бывали, Оливия же там работает…
– А, ну да, верно. – Мина притормаживает у знака остановки.
– Только давно, – добавляю я.
Мина убирает темно-фиолетовый локон за ухо.
– Думаю, я нарисую пингвинов. Парочку влюбленных пингвинов. Хочу вручить вашим мамам на свадьбу. Но только если получится хорошо.
– Знаешь, им твой подарок понравится в любом случае, – говорит Кэсси. – Они на тебе помешались.
– О-о-о, правда?
– Ага. Мне кажется, они очень признательны, что ты не бросила меня после ужина с бабулей.
Мина хихикает, а Кэсси поворачивается к ней и улыбается. Наблюдать это с заднего сиденья довольно странно. Они не сюсюкаются – ничего такого, – просто я чувствую себя ребенком в машине со взрослыми. В детском кресле и с соской.
Мы наконец паркуемся у обочины, в паре кварталов от мастерской. Я иду чуть поодаль и почти не разговариваю. Мне немного неловко, и участие в беседе представляется чем-то неподъемным. Иногда со мной такое случается – я зависаю и не могу говорить. Вроде придумаю что-то крутое, но потом столько раз повторяю это в уме, что в конечном счете забываю, произнесла вслух или нет. Приходится молчать – все-таки крутая фразочка серьезно потеряет в очках, если случайно ее повторить. Лучше не рисковать.
– Если честно, я даже не представляю, что там у них стряслось, – признается Кэсси. Она идет задом и напоминает в этот момент экскурсовода.
– Ты про Эвана?
– Ага. Подробностей не знаю. Никаких. Эбби просто сказала, что что-то случилось. – Она пожимает плечами и открывает входную дверь.
В субботу в мастерской тихо и почти безлюдно. Я сразу замечаю Оливию: она сидит за столом и расписывает тарелку. Неподалеку от нее две девочки лепят с мамой копилку в виде поросенка. Больше никого.
– Салют, – здоровается Оливия, не отрываясь от работы.
Мы подходим к ней. Выглядит она нормально. На ней клевая фиолетовая футболка с гномом. И плакать Оливия, похоже, не собирается.
– Что делаешь? – Мина внимательно рассматривает заготовку.
– А, ерунда. Просто для витрины.
Но нет, никакая это не ерунда. Я смотрю на тарелку и начинаю глупо завидовать. Боже, я всегда забываю, какая Оливия все-таки талантливая. Время от времени я морочу себе голову мыслями о том, что я тоже. Но увы до Оливии мне далеко.
Тарелка получается потрясающая. Бледно-зеленый фон, а края обведены золотым. Посередине – еще не законченный, но изящный дракон с тщательно прорисованной чешуей. Рид бы офигел. Вот же блин.
– А можно я сфоткаю? – спрашиваю я.
Оливия смущается.
– Дракона, – добавляю я. – Он потрясный.
– О, спасибо.
– Правда.
– Он еще не готов, но давай.
Я достаю телефон и фотографирую, после чего мы усаживаемся за стол и Оливия приносит нам тарелки, краски и кисточки. Сначала мы должны протереть тарелки влажной губкой. Потом Оливия велит нам нанести три слоя фоновой краски.
– Видишь, какая она диктаторша, – говорит Кэсси. – Попробуй только пропустить один слой – сразу на тебя набросится.
Оливия кивает:
– О да, у меня знатно пригорит.
На первый взгляд она ведет себя как обычно, но я-то знаю, что между ней и Эваном что-то случилось. Ничего не могу поделать, но в каждом взмахе ее кисти мне видятся грусть и страдания разбитого сердца. Так и тянет расспросить. Поверить не могу, что Кэсси до сих пор этого не сделала.
Мы работаем почти в полной тишине. Я покрываю свою тарелку тремя слоями белого, что кажется мне немного нелепым. Когда краска высыхает, я оставляю середину белой, а по краям рисую цветочки. Мина сидит напротив; навалившись локтями на стол, она корпит над пингвинами. Кэсси же пытается скопировать дракона Оливии. Получается так себе.
– Как будто эмбрион рисовал, – ворчит она.
Мина кладет подбородок ей на плечо:
– А мне нравится.
– Еще бы, – улыбается Кэсси.
– Значит, вчера вы были на вечеринке? – спрашивает Оливия.
– Ага, неплохо прошло.
