разнообразных фигур и отсутствия доказательства невозможности ее в отношении круга, квадратура круга рассматривалась как вероятная. Однако как только была доказана абсурдность такого предположения, всякие попытки нахождения квадратуры круга, предпринимавшиеся кем-либо, должны были встречаться со справедливой оценкой ее как нерациональной. Люди зачастую поступают иррационально в вещественном смысле, так как им просто недостает знаний. Когда-то многие роженицы погибали от родильной горячки, так как ничего не было известно о вызывающих болезнь микроорганизмах и в акушерстве не соблюдались правила асептики. Кроме того, люди часто поступают иррационально и в методологическом смысле, если истинная информация дошла до них, но получила ложную оценку и поэтому не была ими признана. Так, нерационально поступали те, кто упорно продолжал недооценивать асептические предосторожности после того, как их эффективность стала уже известной.

И те, и эти совершают практическую ошибку. Понятие практической ошибки мы противопоставляем понятию теоретической ошибки, или ошибки мышления. Ошибка мышления — это принятие ошибочного суждения, практическая же ошибка — это производство импульса, не соответствующего цели (в частном случае — противоцелесообразного). Имеют место парадоксальные случаи рациональной практической ошибки, равно как и случаи успешности действия вопреки его иррациональности. Некто основывал свой план путешествия на официальном расписании движения поездов, но не смог прибыть к месту назначения, так как вопреки информации поезд не остановился на нужной ему станции. Произошло так потому, что в расписание движения поездов вкралась опечатка. Поведение этого субъекта было рациональным, хотя и было основано на практической ошибке. Подобную же практическую ошибку допускает врач, рекомендующий пациенту такое лекарство либо средство, действие которого весьма достоверно, но которое вызывает у именно этого пациента нежелательные последствия из-за некоторых особенностей его организма. В связи с тем, что наши знания ограничены, мы постоянно совершаем рациональные практические ошибки, рациональные в методологическом смысле, и нельзя упрекать кого-либо за это. Самое большее, в чем можно обвинить человека, это в том, что он не знает, а не в том, что допустил практическую ошибку, поступая в соответствии с имевшимися у него знаниями.

Подобным же образом вовсе не заслуживает признания случайный успех, одержанный несмотря на то, что план действия был недостаточно обоснован или же что в плане имелись ошибки (с учетом знаний планирующего, и особенно если дополнительные знания легко можно было получить и использовать для более правильного планирования). А такие случаи бывают. В моей памяти сохранился рассказ из древней истории о том, как дилетант в области военного искусства, приняв командование, быстро захватил остров, который до этого долго и безуспешно осаждали. Атака была построена вопреки рациональным принципам, и ему удалось захватить остров случайно, так как противник не был подготовлен к такого рода неправдоподобному действию. Если бы этот военачальник рассчитывал на успех, на то, что для противника подобное странное наступление будет неожиданным, тогда бы, пожалуй, это было рациональным приемом. Однако его распоряжение объяснялось просто некомпетентностью, поэтому одержанный на иррациональной основе успех был чисто случайным.

С оценками надежности и рациональности поведения наиболее тесно связаны, пожалуй, такие оценки, как, например, осторожность, смелость и рискованность поступков. Здесь, так же как и в случае с надежностью, необходимо различать их объективное и субъективное значение. В субъективном смысле они характеризуют своевременную ориентацию действующего индивида в эмоционально-динамическом отношении, а косвенно — его темперамент, характер. Один внимательно вникает в дело, проявляет известную сдержанность при виде опасности, которая могла бы угрожать неприятными последствиями. Это осторожный человек. Другой, более горячий, несмотря ни на что, бросается в водоворот опасностей, стремясь во что бы то ни стало добиться цели. Это смельчак.

Однако объективные оценки осторожности и смелости, оценки собственно праксеологические, совершенно независимы от такого отношения к привычкам и порывам. Осторожное поведение в объективном понимании этого слова характеризуется тем, что не предпринимаются шаги, которые могли бы повлечь за собой противоцелесообразные последствия, определяемые с довольно значительной степенью объективной достоверности. Мысль, которая схематически выражена в этом предложении, следует уточнить путем отнесения ее к конкретному случаю и придания сказанному сравнительной формы. А следовательно, тем более осторожным является данное действие с точки зрения данной цели, чем в большей степени его виновник воздерживается от импульсов, которые с довольно значительной степенью достоверности могли бы привести к противоцелесообразным последствиям. При этом осторожность может относиться и не к главной, а к побочной цели, к состоянию вещей или к событиям, которых хотелось бы достичь либо «сохранить» наряду с достижением главной цели. В особенности же это может выразиться в препятствовании растрачиванию резервов.

Так понимаемая осторожность бывает праксеологическим достоинством либо пороком в зависимости от того, каково соотношение ценности подвергшихся опасности уничтожения вещей и ценности главной цели и какова степень достоверности того, что данная цель не будет достигнута. Чем больше относительная ценность того, что подвергается опасности, тем меньшая вероятность неудачи для того, чтобы в таком случае положительно оценить осторожность. В различных областях деятельности и при различных обстоятельствах предпринимаются разнообразные попытки измерить входящие в расчет в общем трудноуловимые величины. При этом существенным образом оперируют общим понятием важности, утверждая, что нечто является более важным, чем что-либо другое. Можно выделить по крайней мере две разновидности этого понятия: либо мы принимаем за более важное то, что вызывает большие изменения в ценности объектов как таковых, либо признаем важнейшим то, что предотвращает или устраняет большее зло. Разве не было бы правильным определенное понимание важности связывать только с термином «значительность», а о важности говорить лишь в том случае, когда имеется в виду нечто относящееся к угрозе зла или к действительному злу?

С этим вторым пониманием связывается вопрос об относительной важности труднозаменяемых вещей. Непонимание этого вопроса может быть злом, проявляющимся в форме потери времени или затрат труда на то, чтобы найти вещи замену, а также — и прежде всего — злом в виде невозможности действия при отсутствии данной вещи. Попутно такое действие может сопровождаться другими проблемами, однако не очень важными в этом втором понимании; к ним относятся, например, заботы, вызываемые старанием придать больший блеск праздничному вечеру. В выборе именно этих, а не других действий необходимо руководствоваться прежде всего соображениями относительно их большей или меньшей важности в рассматриваемом понимании этого термина.

Mutatis mutandis аналогичные разъяснения применимы также к понятию объективной смелости. Ведь ее сущность в том, что человек не останавливается перед применением средств, содержащих в себе угрозу противоцелесообразности. С точки зрения данной цели данное действие будет тем более смелым, чем менее действующий субъект воздерживается от импульсов, которые в обычных условиях с данной степенью достоверности вызвали бы противоцелесообразный эффект. Смелость в таком понимании может